Нина Берберова "Облегчение участи"

[challenge999]

Нина Берберова злой писатель. Не человек злой, а именно писатель.
Вторая уже вещь, которая меня расстроила до невожможности, прямо выбила почву из-под ног.
Первой была "Аккомпаниаторша", теперь "Облегчение участи".
Офранцузившийся русский негодяй и пустышка, прямо недотыкомка какая-то, устраивает свою эмигрантскую судьбу с помощью мачехи и тайком от матери, к первой ходит завязывать полезные и шикарные знакомства, вторую селит на верхнем этаже дома, где не работает лифт, ходит рассказывать о том, какой он молодец, радость и опора на старости лет.
Ходить герою вообще приходится много - он страховой агент, страхует на случай смерти. Говорит о конце всего сущего с цинизмом, который мне по началу даже показался напускным, настолько он беспощаден. Где-то его принимают с радостью, которая происходит от легкомыслия, где-то спускают с лестницы. Где-то приглашают придти в следующий раз, как оказывается, чтобы поговорить о смерти и о вечности.
Герой успешен, его любит начальство, любят женщины - к которым он настроен так же цинично, как и к смерти.
На пути ему встречается женщина невинная и неспорченная, пушкинская Татьяна (почти прямое сравнение есть в тексте). Он проводит с ней ночь и после вспоминает: "Денег не взяла. Милая девочка. Была так напугана!". А "милая девочка" тем временем уже в морге - ночью она открыла газ (вспомнился отрывок из автобиографического "Курсив мой" как Ходасевич спрашивал у Берберовой "не открыть ли газик?").
Узнав о самоубийстве герой чувствует страх - не узнает ли кто, не заподозрит ли, но и чувствует что-то более ужасающее читателя - чувство освобождения от той тоски, которая повилась в нем после встречи с этим чистым и хрупким существом.
Вот чем заканчивается повесть: "И он пошел. Зонтик, портфель. Мягкие руки качаются из стороны в сторону, вперед и назад. Бойкие ноги давят камни. В темноту улиц, в мрак города, на крепкий асташевский сон, чтобы утром опять — к летчику, за город, — по солнцу, по ветру, в вычищенном котелке, дальше, дальше, шагом прочным, резиновым, как подошвы — гражданин, налогоплательщик, потребитель (но не солдат!) — мимо людей, границ, с мимолетным паспортом в кармане, самопишущей ручкой в другом, в туман, в зной, в серый дождик, раз-два, левой, левой, тенью проползая по всему, что встретилось, угощая папиросами, намекая, напоминая, низко кланяясь, оставляя свой след, дальше, дальше, без конца дальше, уже немножко дряблый, уже лысеющий, с золотом в самой распашистой улыбке, уже чуть-чуть тяжелее дышащий, качающий на ходу бледный жир младенческих щек, по лестницам, по переулкам, по шоссейным дорогам, где мчится автомобиль, по рельсам, где ходит поезд, еще, еще, мимо кладбищ, женщин, памятников, закатов."
Отдельно хочется отметить некий "луч света" в повести, точнее - намек на него - скульптора Энгеля, на которого поток пошлостей в духе "все мы там будем" оказывает неожиданное действие. Явление страхового агента пробуждает в нем дотоле неведомое чувство бренности бытия, жажду обращения к Богу, стремление найти любимого человека, попытыться обрести смысл жизни.
Стиль Берберовой как всегда на высоком уровне: лаконичный, остраненный, ироничный, психологически ювелирный. Мастерски написанная вещь.