Наверное, уже можно подвести итоги. Год выдался хорошим, но вызов провален, отчасти потому, что я вообще не читала весной из-за учебы. Ну а отчасти - потому что под конец года сорвалась и пустилась во все тяжкие читать не по списку.
Зато благодаря вызову достигнута главная цель - добиты почти все книги, которые я когда-то начинала и так и не могла закончить. И почти все они оказались прекрасны.
I. Поэты и поэзия 5/7I. Поэты и поэзия
1. Ахматова - "Сероглазый король", избранные стихи
2. Лекманов, Свердлов. "Есенин"
3. Вера Полозкова "Непоэмание"
4. А. С. Пушкин - "Евгений Онегин"
5. И. Бродский - "Пейзаж с наводнением"
6. Гомер - "Одиссея"
7. W. Shakespeare - "Hamlet"
II. Книги на биологические и околобиологические темы 6/7II. Книги на биологические и околобиологические темы
наверное, я все же действительно люблю свою будущую специальность
1. Александр Марков - "Рождение сложности"
отзывПисать рецензии на научно-популярные книги сложно. Нельзя посетовать на глупость главной героини, не получится просто рассыпать горсть комплиментов авторскому слогу и осудить нравы обрисованного в романе социума.
И замаскировать это все под анализ.
Поэтому не стану пытаться делать вид, будто у меня есть по поводу "Рождения сложности" что-то кроме эмоций и впечатлений. Зато этого добра - навалом.
Главное - это восхищение. Первое и главное. Восхищение прорастает через тебя с каждой страницей: восхищение красотой эволюции, сложностью процессов и связей, закономерностями и удивительными примерами разнообразия. Многое воспринимается как некое удивительное волшебство: чудо приспособленности организмов, чудо человеческой мысли, распутывающей клубок причинно-следственных связей, чудо построения изящных теорий из самых странных предположений. И заразительность - буквально месяц назад я сомневалась, ту ли я выбрала специальность, а тут... снова окунулась во все это, вспомнила, насколько прекрасные вещи есть в биологии. И поняла, что все мои сомнения - глупость, надо доучиваться и идти ковыряться во всем самой. Почему? А это уже следующий пункт.
Потому что все это крайне увлекательно. Положим, я не могу объективно оценить простоту и понятность для обычного человека, но совершенно уверена в том, что все это - чертовски интересно, любопытно и занимательно. Понятно, что многие примеры быстро выветрятся из головы, но если останется некий след в виде мысли, что мир, в котором мы живем - удивительное место, то это, определенно, успех. Потому что популяризация именно и призвана, в первую очередь, как-то заинтересовать и показать науку изнутри, а не как серию заголовков газет с журналистскими утками.
Язык у Маркова очень приятный, и структура книги хороша: это не просто гора любопытных открытий, но есть там некая общая мысль, являющаяся стержнем, на которой все эти факты служат прекрасной иллюстрацией. Выходит не занудно, не бестолково, напротив, очень хорошо упорядочивает в голове какие-то разрозненные знания и представления.
Это не только очень хороший рассказ об эволюции в современном понимании, это та биология, которой люди почти не видят в школе: интересная, сложная, в чем-то похожая на конструктор или перепутанную рыболовную сеть. Это не занудное: "белки строятся по ДНК, прочтите дома восьмой параграф". Это, если цитировать Монти Пайтонов, "нечто совершенно иное".
Замечательное.
P. S. Ну и за что отдельная горячая любовь от меня, так это за то, что человеку, близкому ко всему этому, читать все равно не скучно. И закатывать глаза с мыслью "ооо, сколько же можно жевать одно и то же?" не приходится. Остается только чистый, незамутненный восторг.
2. Джеймс Хэрриот - "О всех созданиях, больших и малых"
Отзыв
Эта книга прекрасна.
Вся. Целиком. Настолько, насколько вообще могут быть прекрасны подобные книги, понимаете?
Она - это бесконечная теплота, живые лица, любовь к своему делу и чудесно рассказанные байки, без которых - если ты ветеринар - конечно, никуда.
Сам Джеймс Хэрриот вызывает к себе расположение с первых же страниц - молодой, наивный и очень порядочный человек, в меру честолюбивый и безмерно приятный читателю. Он не рисуется, честно говорит о всех заминках и неудачах, страхах и своем не слишком достойном поведении в некоторых ситуациях. Это то самое прекрасное повествование от первого лица, которое не выворачивает перед тобой человека наизнанку, так, чтобы ты знал его до мельчайших и самых гадких уголков его души, но просто позволяют взять и пожить чужой жизнью на некоторое время.
А пожить ею стоит, честное слово.
Потому что это Англия 30-40ых, это глухие Йоркширские холмы, это та работа с животными, которой сейчас уже нет.
Это то и дело появляющиеся на сцене Зигфрид и Тристан - чудесные, яркие персонажи, которые тоже очень к себе располагают. Несмотря на то, какой Тристан лентяй и повеса, независимо от того, как часто Зигфрид противоречит сам себе - все равно ты уже к сотой странице готов любить их горячей любовью.
Вообще, вся книга именно что располагает к себе. Вся. Целиком. Это даже немного пугает, и ты все ждешь подвоха, но его нет, и ты на удивление не устаешь от историй о телящихся посреди ночи коровах, о суровых йоркширских фермерах, о причудах животных и их хозяев.
И главное ощущение во время чтения - ровная и постоянная внутренняя улыбка, потому что в книге очень, очень, очень много тепла и любви. И чистых человеческих эмоций.
Даже когда Джеймсу приходится вставать в три утра, когда он только лег, и ехать в самый отдаленный уголок по непроезжаемым дорогам, все равно - светло и тепло, даже если он жалуется на то, как было темно, холодно, слякотно, и как он чуть не уснул, пытаясь нашарить в очередной несчастной роженице упрямо не желающего появляться на свет теленочка, поросеночка или жеребеночка.
Потому что потом он снова и снова восторгается этим чудом жизни. Не фанатично, не как сноб, но как ребенок, добрый и любопытный. Так что ты понимаешь, что не можешь не восторгаться за компанию, даже если никогда не видел, как новорожденный теленок тычется теплой мокрой мордой в бок матери. А ты уже почти что и видел, потому что эта книжка дарит возможность прикоснуться к подобному чуду почти по-настоящему.
И прекрасно читается в такую сырую тоскливую осень.
3. Виктор Дольник - "Непослушное дитя биосферы"
4. Ричард Докинз - "Величайшее шоу на Земле"
5. Деннис и Донелла Медоуз - "Пределы роста. Тридцать лет спустя."
6. Джеральд Даррелл - "Поймайте мне колобуса"
Отзыв
Действуй по принципу: если кричать достаточно громко и достаточно долго, кто-нибудь да услышит. Помни, что у растений и животных нет депутатов, им некому писать, они не могут устроить забастовку, даже сидячую, за них некому заступиться, кроме нас, людей, которые вместе с ними населяют эту планету, но не являются ее собственниками.
Именно это Даррелл и делает: кричит каждой своей книгой, стучится в сердце, заставляет поднять голову и оглядеться, посмотреть на все то, что нас окружает, потому что в мире чертовски много прекрасного, живого и удивительного.
Я люблю его книги лет с десяти, хотя в то время меня пугал мелкий шрифт и плотный текст, полный описаний природы. Тем не менее, я прочла тогда три его огроменных сборника, с которых сейчас с нежностью иногда протираю пыль, и сделала это с удовольствием.
Я не скажу, что загорелась тогда желанием стать зоологом (хотя, ирония в том, что сейчас я как раз являюсь студенткой биологического факультета), но вот острое желание так же ловить животных, общаться с местными и таскаться в экспедиции по дебрям жарких стран возникало неоднократно.
"Поймайте мне колобуса" я брала в руки с некоторым страхом - ах, сколько раз оказывалось так, что любимые мной в детстве или раннем подростковом возрасте книги при перечитывании разочаровывали! Поэтому было тревожно: а вдруг и Даррелл не настолько прекрасен, как мне казалось раньше? Пусть конкретно эту книгу я и не читала, все равно открывала я ее с определенной опаской.
Даррелл не настолько прекрасен. Он еще лучше!
Легкий язык повествования, неприукрашенные будни зоопарка, проблемы, экспедиции, бумажная волокита и... животные, животные, животные!
В отличии от тех книг, что я помнила, в этой неожиданно много внимания уделяется не самим экспедициям, но зоопарку, его устройству и проблемам. И это не менее увлекательно и порой забавно. А уж маленькие кусочки про некоторых ярких индивидуалистов от мира животных невольно заставляют улыбнуться.
С каким-то диким умилением я встретила на страницах шимпанзе Чолмондели, про поимку которого я читала еще лет восемь назад, но, оказывается, не забыла.
Расстраивалась, когда им так не везло с белоухими фазанами и вулканическими кроликами.
Радовалась, когда все проходило успешно.
Ну и, конечно, на день чтения выпала из реальности.
7. Конрад Лоренц - "Год серого гуся"
отзыв
Везет мне в этом месяце на книги без единой рецензии!
Впрочем, в этом случае все вполне объяснимо: "Год серого гуся" это все же не Даррелл и не Хэрриот, которых читают даже люди, далекие от мира природы и биологии.
Да я эту книгу и не советую таким людям: это уже вещь скорее узконаправленная. Она не сложна для понимания, но просто будет неинтересна: фактически, это сборник фотографий из жизни людей, занимающихся поведением серых гусей, сопровождаемый небольшим текстом, сплетающим эти фотографии в канву самобытного существования.
Больше всего меня обрадовали последние страницы книги - на которых Лоренц рассказывает о своем детстве и о первой увиденной перелетной стае. И как-то очень приятно думать, что вот он, человек, который так рано нашел любовь всей своей жизни (написать "дело" - рука не поднимается), и который действительно занимается тем, что так любит.
И в книге чувствуется эта любовь.
Конечно, помимо этого, в книге есть и занимательные примеры социального взаимодействия этих птиц - ужасно похожих на человека - но, увы, они выводятся скорее как краткий комментарий; рассказывается о самих гусях; о том, как устроена база этих славных этологов. Но знаете, если бы это все было подано в более живой манере и надежде показать и заинтересовать, то получился бы восхитительный рассказ - полный неурядиц, гусят, шагающих за приемными родителями, проблем и маленьких побед.
А так, увы, это скорее книга, написанная сотрудниками станции для них самих.
Впрочем, несмотря на нейтральную оценку, я ничуть не жалею потраченного вечера. Ну сами поглядите на всем известного Лоренца и его гусят. А если не знаете его, так тем более:
III. Исторические романы или около того 4/7III. Исторические романы
1. Эйдзи Есикава - "Десять меченосцев"
2. Колин Маккалоу - "Первый человек в Риме"
3. Алексей Толстой - "Князь Серебряный"
рецензия
4. Маргарет Митчелл - "Унесенные ветром"
5. Виктор Гюго - "Собор Парижской Богоматери"
6. Виктор Гюго - "Отверженные"
7. Умберто Эко - "Имя розы"
IV.
1. Хантер С. Томпсон - "Страх и отвращение в Лас-Вегасе"
Отзыв
Через пять дней в Вегасе чувствуешь, будто провел здесь пять лет.
Через три дня чтения "Страха и отвращения..." чувствуешь, будто провел за этим занятием три недели.
Хоть книжка тонкая, и чтения там буквально на один вечер, а мучительно читаешь все три. Потому что очень быстро увязаешь в странном слоге, одновременной сумбурности и монотонности повествования, залипаешь в американские семидесятые намертво. И тебе не то что бы нравится, но тебя именно что протаскивает. Как и героев. Только их протаскивает по мескалину, красным и эфиру, а тебя немного полегче, просто слегка размазывает о буквы.
Я встречала книги, написанные более занимательно, более атмосферные, с лучшим слогом... да, это все было, но еще ни одна книга не вызывала острого желания вмазаться чем-нибудь по ходу чтения. Потому что тебя кидают в разноцветный мир наркотиков и торчков, а дозы не дают. И, знаете ли, с трезвыми мозгами в этом романе делать абсолютно нечего, не стоит пытаться что-то понять, надо просто попробовать ощутить.
Впрочем, ощущение, что тебя по ходу повестования чем-то накачивают, приходит уже странице к пятой.
Что до анализа литературной составляющей (а это немного не та книга, которую хочется расковыривать на составляющие, потому что кажется, что еще немного потуг понять, и тебя просто выкинет в мескалиновое море) - меня удивило осознание того, что, по сути, ни Рауль, ни его адвокат - которые являются главными героями, так, на секунду - не обладают ярко выраженными индивидуальностями. Они - просто действующие лица. Причем адвокат еще не настолько "никакой", как Рауль, а вот "я" рассказчика показалось уж совсем на удивление бесформенным.
Словом, давно я подобного не встречала.
При всем вышесказанном чтение было на редкость занимательным и утомительным одновременно - книга то летела, страница за страницей, то один абзац разверзался в бесконечность.
Сначала нам нужна машина. А после кокаин. Затем кассетник для особой музыки и мексиканские рубашки из Акапулько.
Единственно стоящим вариантом подготовки к путешествию, чувствовал я, будет разодеться как павлины, обдолбаться до озверения, прохуярить по пустоте и сделать репортаж.
Главная прелесть в том, что именно так они и сделали.
А пока они катят в Великой Красной Акуле в Лас-Вегас, ты постепенно включаешься в их логику, но глазами героев смотреть так и не научаешься. Есть в этом некая ирония - именно на большее погружение отчасти и нацелена гонзо-журналистика, а "Страх и отвращение..." - роман, выдержанный в лучших ее традициях. Не стоит забывать, что именно Томпсон ее и изобрел.
Вот, кстати, в чем плюс - в герое упрямо проглядывает сам Хантер Томпсон, а я падка на автобиографичность, знаете ли. Одно это помогало пережить самые затянутые моменты.
Ну и, наконец, с оценкой я затрудняюсь.
Как полноценному роману, продуманному и подталкивающему к размышлениям, я бы поставила "Страху..." всего пару звезд.
А вот как способу погрузиться в атмосферу чуждого мира - все пять.
И отдельно в этом помогают рисунки Ральфа Стедмена, без них бы все было совсем не так.
2. Мариам Петросян - "Дом, в котором"
отзыв
Инструкция по чтению книги.
1. Поверь в Дом, хотя бы на время чтения.
2. Не читай урывками по десять минут - при сильном дроблении магия теряется.
3. Принимай происходящее как данность, и тебя протащит по другой реальности, так что в конце ты вынырнешь с кучей впечатлений. Просто не надо быть занудой и педантом.
4. Не думай о том, что перед тобой ужасы детдома и дети-инвалиды: ты очень быстро забудешь, что они больны, и поймешь, что у них есть целый мир.
5. Поверь в Дом, хотя бы на время чтения.
6. И ни о чем не спрашивай.
"Блюм" #17
Рецепты от Шакала
Я видела столько ругательных рецензий, упирающих на то, что в основе книги лежит манипуляция читателем (ну как же, дети-инвалиды; не хватает только холокоста для полноценного выжимания слез), или что в книге отсутствует Идея, или что творится необъяснимая мистическая ерунда непонятно для чего... Словом, есть читателям, где развернуться, есть, куда кинуть камень.
Только, по-моему, не стоит забывать, что не все книги пишутся, чтобы донести Идею, не все плохие стороны жизни показываются, чтобы выжать слезу, и не ко всем вещам в мире можно задать вопрос "зачем".
Многие книги пишутся из любви и о Любви (не о той, из дамских романов, а о любви общемировой, которой дышит все вокруг), и ее в книге очень много. Наверное, именно поэтому так глубоко окунает читателя в текст, так что Дом становится не просто картонной декорацией для Великой Идеи, не просто очередной книжкой для галочки, а очень даже объемным местом.
Дом может вам не нравиться, но не признавать, что он встает у вас перед глазами, сложно. Хотя, конечно, люди бывают всякие.
Я вот всегда читаю "картинками", так что обычно перед мысленным взором рисуется происходящее, и если встает настолько ярко, что ты почти забываешь, что твои глаза всего-навсего бегают по буквам, то это, определенно, некий показатель.
Поэтому "Дом, в котором..." можно любить за одну даже атмосферность - этакая вещь в себе, самостоятельный мир, с проработанными законами, правилами и всем прочим, что полагается. А размеры его обманчиво малы.
Не стоит пытаться примерять нормальную жизнь на жизнь Дома, надо на время забыть о том, что никому в интернатах не позволят столько пить, курить и рисовать на стенах, что никому не дозволено жить в таком беспорядке, когда есть воспитатели.
Просто примите Дом как новую систему координат на время чтения, в котором от старого дивана на Перекрестке расходятся оси икса и игрека. Поверьте в Дом и его реальность, в его правила, и вам будет чертовски хорошо. Честное слово.
Дом для читателя собирается как мозаика из перемежающихся повествований от разных первых лиц, из текстов с разными фокальными персонажами и раздробленными событиями, со вставками из прошлого, в которых не сразу понимаешь, кто есть кто. Для начала тебе подсовывают Курильщика - человека из Дома, но не человека Дома (а тут тонкая разница), чтобы ты тоже сначала задавал глупые вопросы и понимал его негодование.
Самое любопытное, что когда в середине книги ты снова сталкиваешься с его повествованием, то уже не понимаешь, как же он так умудряется ничего не понимать, и былая близость взглядов обращается в прах.
Лично у меня была одна проблема с книгой: дочитывать и страшно, и не хочется, потому что разделяешь с героями идею, что вне Дома жизни нет, или она совсем не та - словом, почти загробная; и вылезать из этого засасывающего мира не хочется. Ужасно не хочется.
Но не стоит толковать эти слова превратно - сама бы я не хотела в Дом, не хотела бы жить там, как хотят многие.
Но вот быть сторонним наблюдателем - очень даже.
Советую и вам заглянуть, если вы все еще так этого и не сделали.
3. Виктор Пелевин - "Generation П"
краткое мнение
После месяца мучений я таки одолела "Generation "П"
Может, Пелевин это не мое, может - не с той книги начала знакомиться, как бы то ни было: оно никакое. Как-то ни о чем, слог никакой, есть только претензия на глубинный смысл. Ни сквозной идеи, ни сюжета...
А о чем вообще книга? Содержание можно пересказать примерно так:
Вот парень со идиотским именем, он криэйтор и придумывает рекламные слоганы. А дальше - реклама алкоголь реклама мордоворты реклама мухоморы алкоголь мухоморы рекламы претензия на мистику реклама реклама мордовороты реклама лсд реклама разборки реклама всеобщий заговор алкоголь кокаин мордовороты претензия на мистику реклама реклама хомячок реклама заговор реклама мухоморы претензия на мистику хэппи-энд.
Поздравляю, вы ознакомились с кратким содержанием.
4. Алексей Иванов - "Географ глобус пропил"
Отзыв
Эта книга сперва года полтора пылилась у меня на полке. А потом я все же усилием воли за нее взялась.
Я ее долго читала, долго-долго (это только кажется, что три дня - это не срок; за чтением такой книги время двигается медленно, вязкое и тягучее). И думала о ней много, и чего только не передумала.
Сначала казалось, знаете, что это такая ужасная прививка читателя бытом: несчастливые семьи, ненужные дети, личная неустроенность каждого, погрязание в безысходности и тоске, ууууу. Школьные воспоминания, отдающие не меньшей тоской. Сложные многоугольные фигуры человеческих отношений, такие, в которых жалко сразу всех и всех хочется оправдать.
Читать сначала было как-то очень тоскливо, но притом - верилось, верилось во всех персонажей, и в Сашеньку, и в Будкина, из тощего и кучерявого выросшего наглого и самодовольного. И в Служкина, которого было больше всего жалко. Непонятный он был какой-то, вроде смешной, живой, а вроде и жалкий немного, тяжелый.
Удивительный текст, который вроде легко читать, но при этом чертовски, чертовски тяжело.
Я даже думала, что так до конца и будет, бесконечно, тягуче и тоскливо.
А потом началась третья часть.
И повествование ведется уже внезапно от первого лица, и то, что раньше казалось странными обрывками мотивов его причудливого поведения, чуть ли не инфантильного, разворачивается в удивительную картину человеческих воззрений. И внезапно пронзает осознание, мучительно наклевывавшееся ранее, что Служкин вовсе не жалкий, а очень по-своему мыслящий человек. Он не "мыслитель" напоказ, даже наоборот - он очень одинокий и непонятый человек, но честный, пытающийся жить так, как кажется ему верным.
Дай бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И еще, дай бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на Земле я не вижу.
Служкин живой, очень живой, пусть и несуразный, ненужный и тяжелый человек. Один из самых живых персонажей, встреченных мной за последнее время.
Со своими принципами и действительно своей позицией.
Конечно, никакой я для отцов не пример. Не педагог, тем более — не учитель. Но ведь я и не монстр, чтобы мною пугать. Я им не друг, не приятель, не старший товарищ и не клевый чувак. Я не начальник, я и не подчиненный. Я им не свой, но и не чужой. Я не затычка в каждой бочке, но и не посторонний. Я не собутыльник, но и не полицейский. Я им не опора, но и не ловушка и не камень на обочине. Я им не нужен позарез, но и обойтись без меня они не смогут. Я не проводник, но и не клоун. Я — вопрос, на который каждый из них должен ответить.
И еще я не взял Машу потому, что тогда все мое добро оказалось бы просто свинством. А я его делаю немного и очень им дорожу. Оказалось бы, что я вылавливал Машу в злой речонке, утешал на лугу, тащил по проселку и даже, хе-хе, кровь проливал не потому, что боялся за нее, как человек на земле должен бояться за человека, не потому, что я ее люблю, а потому, что меня взвинчивала похоть. А настоящее добро бесплатное.
И с какой дикой, сильной и неподдельной любовью описывается природа Пермского края, как быстро пейзажи становятся знакомыми и родными - Чертов палец, скала Семичеловечья, реки Поныш и Ледяная... и, конечно, Кама, которой для Служкина, по его же выражению, начинается и заканчивается его мир.
Это не просто красивые вставочки, это важная часть той картины мира, которую он видит.
Знаете, будь моя воля, рецензия состояла бы почти из одних цитат, потому что сперва я вообще не знала что сказать, к середине книги у меня уже появились некоторые мысли, а потом... третья часть у меня вся в закладочках, и цитат так много, больных и ярких, очень правильных, что я растеряла все свои умные мысли, и рецензия выходит очень сумбурной.
Хочу еще только добавить, что под конец я вдруг с удивлением поняла, что главная-то идея вполне лежит на поверхности - идея всепоглощающего одиночества в людской толпе, сперва не очевидная, но потом вдруг отчаянно бросающаяся в глаза в третьей части, когда исчезает все лишнее.
Прямо перед ним уходила вдаль светлая и лучезарная пустыня одиночества.
И от слова "лучезарная" становится сразу и больно, и светло.
5. Ивлин Во - "Возвращение в Брайдсхед"
Отзыв
Очень неоднозначно.
Хорошая книга, местами сильная, с проблесками столь любимой мной атмосферы... Но иногда в ней оставалось только утонуть, потому что как-то все настолько не так и неправильно, что не знаешь, на какую стену лезть и в какой тональности выть на луну.
Это одна из самых печальных книг, прочтенных в этом году. Именно что печальных, потому что невозможно спокойно и равнодушно смотреть на то, как прекрасные молодые побеги, обещавшие принести чудесные по своей красоте цветы, вянут, гибнут, ломаются и кривятся до неузнаваемости прямо на твоих глазах.
Это книга о вере, о религии, о войне, непонимании и любви, но в первую очередь - она о сломанных жизнях, так бездарно растраченных. И это ужасно, честное слово. Жалко не Чарльза, нет, он всю книгу так и остается каким-то инертным персонажем, который и любит как-то отрешенно, и живет, словно бы не открывая глаз. Его, по-моему, ни разу за всю книгу ничто не потрясло и не встревожило.
Но его глазами мы видим преломленные отражения чужих драм. Два поколения одного семейства, такого блистательного и обаятельного, с яркими и во многом неясными характерами, все они медленно рассыпаются на страницах. Весь роман - это одно большое увядание, крушение надежд и укладов, как мне показалось. Пусть и блистательно показанное.
Наверное, я просто не люблю, когда так обходятся с героями, и Себастьян - самый большой удар для меня. Наверное, если бы мне показали все его превращения изнутри, я бы даже приняла их. Но вот так, простой констатацией факта, как объявлением в газете - нет.
Вообще, многие повороты и изменения, происходящие с героями, настолько неожиданны, что даже уже не кажутся простой придумкой автора - слишком реально, едко, прямо, сколько таких историй мы можем найти в жизни!.. Я лично я очень плохо переношу такую излишнюю реалистичность.
В ней слишком много печальной правды и она слишком сложна для вывода какой-то морали. Потому что все происходит не почему-то или для чего-то, а просто происходит, вплетенное в сложную сеть событий. А делать выводы без каких-то упрощений невозможно.
Остро в романе стоит и тема религии, но опять же, ребром поставлен не сам вопрос веры, который, когда бывает поставлен грамотно, может спасти даже самый дурной текст, а его следствия - распри, сделки с совестью и семейные конфликты. Которые, фактически, сводятся к тому, кто как молится и какому богу. Нет, недоумение и отчужденность атеиста Чарльза, глазами которого мы смотрим, показана хорошо, но все же - однобоко.
И вообще, ощущение от последней трети книги такое, будто все сидят на чемоданах в уже безжизненном доме. Очень угнетающее ощущение.
Итак, если попытаться обобщить, то оценку я поставила нейтральную, потому что вначале вырисовывалось столько занимательных линий, и при этом - ни одна не оказалась развернута в полной мере. Словно наобещали гору сокровищ, а потом не дали и медяка. То есть, медяк дали, но что он по сравнению с той горой, что заманчиво блестела вдали?..
Впрочем, это я уже придираюсь. Просто я слишком долго собиралась прочесть роман, помнила когда-то уже прочтенное блистательное начало... а потом, когда дорвалась, поняла, что придумала себе все гораздо ярче, пусть и гораздо банальней, пока ждала эту книгу.
Очень жаль.
6. Паоло Коэльо - "Алхимик"
Отзыв, видимо
К Паоло:
Я, должно быть, умна не слишком,
А может, полна проблем,
Но читать твои тонкие книжки -
Стезя не моя совсем.
Если серьезно - просто не мое. Я старше того благодатного возраста, когда Коэльо идет на ура. Я не доросла еще до упоенно-чванливого "это прописные истины".
Алхимик просто пришел не в то время. Быть может, даже не к тому человеку.
Мне не очевидны, но и не близки его мысли о том, что у каждого есть свой Путь или Стезя, которой надо следовать.
Мне кажется бесцветным, но не доходящим до колющей точности лаконизма его язык.
Я люблю сказки, но в том-то и беда: нет ощущения сказки.
В том-то и дело, что для меня роман прошел по лезвию нейтральности, не склоняясь ни в "хорошо" ни в откровенно "плохо". А это как раз плохо.
7. Михаил Булгаков - "Белая гвардия"
отзыв
Эх, и странные все же у меня отношения с книгами Михаила Афанасьевича складываются!.. "Мастера и Маргариту" его все любят, а я тихо в уголке морщу нос. Вернее, роман в романе оттуда я люблю почти до дрожи, а вот другую половину совсем не люблю.
Так и тут - слог Булгаковский чудесен, ярок, гладок; характеры Турбиных, Мышлаевского и Най-Турса такие живые, что будто ты сам с ними вчера пулю расписывал; и Василиса, и Лариосик, и Крещатик с Алексеевским спуском встают перед глазами. А вот на моментах исторических я увязаю насмерть, то и дело соскальзываю с текста. С непривычки, наверное. Но тяжело, чертовски тяжело продираться через бесконечное метание вооруженных частей и людей по Городу и через народные волнения, они превращают историю одной семьи в судорожные конвульсии песчинки в диком круговороте урагана.
За части текста, насыщенные людьми, а не действиями, я почти готова душу продать - настолько они прекрасны. А вот другая половина кажется мне чересчур разбухшей, слишком подробной для того, чтобы просто показать время и смуту.
Впрочем, все равно это все меркнет перед красотой слога - фразы врезаются в память быстро и крепко, и хочется читать медленно-медленно, разглядывать каждое проскользнувшее сравнение... У Булгакова нет громоздких метафор, у него они все какие-то хрупкие, почти незаметные, а текст перед тобой с первых же строк дышит морозом, порохом, страхом и теплом турбинского дома. И чернотой.
Отдельная нить - это тема веры, даже не всегда веры, но Веры, как у Елены рыжей. Бог здесь - невидимая теплая рука, вмешивающаяся и поправляющая. Не менее реальная, чем мохнатый снег на крышах.
А еще Най-Турс, трагично промелькнувший на страницах, но крепко врезавшийся мне в сердце. Обрисованный парой точных фраз, обыденно героический и прекрасный. Но это уже личные пристрастия, которыми я успела обрасти за долгое время чтения этого, в общем-то, небольшого текста.
V. Список BBC 5/7V. Список ВВС
1. Джейн Остин - "Гордость и предубеждение"
Отзыв
И она тут же вышла из комнаты, решив, если он и дальше будет принимать ее отказ за обнадеживающие поощрения, обратиться к отцу, который сможет ему ответить достаточно определенно, не опасаясь, что его поведение будет истолковано как кокетство хорошенькой женщины.
Одно из главных достоинств романа - легкая ирония, которой разбавляются жесткие, почти как накрахмаленные воротнички, правила поведения, светские условности и молчаливая скука праздной провинциальной жизни. Текст читается легко, буквально проглатывается страница за страницей, все эти полушутливые рассуждения и бесконечные приемы проходят перед взором читателя живо и безболезненно.
Герои хороши все. Не в том смысле, что все они приятны, но каждый из них вызывает определенный отклик, встает картинкой перед глазами, и даже самые мерзкие (и вызывающие разделенный с Элизабет стыд за них) выходят очень даже реальными. Миссис Беннет и Лидия вызывают желание заставить их молчать и надежду больше никогда не видеть впредь, равно как и леди Кэтрин; Коллинз вызывает отторжение, жалость и при том невольную насмешку; Джейн и Бингли - сочувствие и уверенность в том, что все у них будет хорошо. Элизабет... Элизабет - умничка, и делает правильные и меткие выводы почти обо всем, кроме... Ну конечно. Именно поступки фактически, одного только мистера Дарси толкуются ей превратно.
Ну а сам мистер Дарси размягчает мой нежный девичий мозг, потому как ну как тут устоишь, когда на твоих глазах гордый и заносчивый человек ломает свои принципы из-за чувств?.. Да еще и не понятый Лиззи - к слову, эта его непонятость и вызывает сочувствие к нему, несмотря на все его резкие слова.
Конечно, сюжет романа прост и предсказуем, но это вовсе не отменяет того, что книга прекрасна. Потому что когда тебе хочется дать кому-нибудь из персонажей по мозгам или подтолкнуть вперед, а время за чтением летит незаметно - то это очень хороший критерий.
2. Уловка-22, Джозеф Хеллер.
3. Грозовой перевал, Эмили Бронте
Отзыв
Но это дьявольская книга, немыслимое чудовище...
Россетти о "Грозовом перевале"
"Действительно дьявольская", собиралась сказать я, когда лениво обдумывала, что же писать в рецензии, но было еще это в середине романа, когда меня поражал тот факт, что мне не нравился ни один - понимаете, вообще ни один - более-менее значимый персонаж, и при этом так в себя затаскивала книга.
Впрочем, это было до перелома - даже, я бы сказала, перевала - книги: почти весь текст ты взбираешься в долгую крутую гору, с трудом, усталостью и при этом с адским огнем внутри: а что же там, за перевалом? И вот когда ты уже не веришь, что есть вершина и край у всего этого, ты, наконец, выходишь на него. Последние страниц тридцать - это спуск вниз, в освещенную долину, ууух, и хорошо, и светло, и дыхание в груди больше не сперто. То, есть, конечно, оно то и дело перебивается, но все равно - вниз, в свободу.
...но сначала надо подняться на Грозовой перевал, и сам воздух этой книги тяжел, он как будто густеет в ожидании грозы.
Этот текст, эти бесконечные вереницы печальных неудач и жестоких крушений, это все - оно злое, резкое, страшное, черное, безысходное, тоскливое и... и при всем этом - дышащее безумной, безудержной жизнью и силой. Мощный росток на голой холодной земле.
О героях я сказала уже - очень долго не было ни одного, пришедшегося бы мне хоть сколько-нибудь по душе. Разве что маленький Гэртон, в детстве живой и славный, потом - объяснимо угрюмый, угнетаемый и любящий своего угнетателя, он вызывал хоть какой-то отклик. Он да маленькая Кэти, на фоне матери смотревшаяся вполне неплохо.
А как же Хитклиф и Кэтрин, спросите вы. Ведь всегда говорят о них, только лишь вспомнят о "Перевале", и имена-то их чуть ли не нарицательны.
А я что? Я скажу, что это не любовь. Не страсть. Это не знаю что. Спаянность двух мотающихся по миру сердец. Это и больше чем любовь, и страшнее, и сильнее... и при том - это хуже. Злее и совсем не романтично. Для бесконечных голых холмов - то самое: две жмущиеся друг к другу души, греющие только друг друга и терзающие весь остальной окружающий их мир. Зло, бессильно, отчаянно терзающих, потому что по-другому они оба не могут - двое калек, поддерживающих друг друга.
Кэтрин - человек неприятный и капризный, собака на сене, иногда вызывавшая проблески неплохого к себе отношения. Но и все. Разве что ее "бесовские глаза" стоит упомянуть - вся книга смотрит ими на тебя.
А вот Хитклиф... он - маленький черный вороненок, никому не нужный, проживший ненужную жизнь в окружении обрыдлых ему людей, его даже жаль, но жаль сквозь неприязнь, и получается в итоге странное равнодушие к нему. Каждое его появление - весть грядущей беды, он проводник в царство боли и упадка. Потому что его огонь, искру его жизни, смягчающее все острое в нем у него отняли.
Разве что его конец вызывает острое желание поверить, что по ночам в дождь из окон Грозового перевала глядят два лица.
Ну а теперь - о личных пристрастиях.
Малыш Гэртон из мальчугана вырос в единственного персонажа, кого я с радостью встречала на мрачных страницах, особенно под конец. Гэртон - это светлая полоса для меня. Среди всех этих темных и страшных или тонких и слабых людей он единственный - живой, человечный и по-своему несчастный. Как крупная собака, которая смотрит на вас преданными глазами и скалит зубы, потому что вообще-то она здесь - чтобы охранять, а не ластиться к вам. И нрав-то у нее совсем не тот для цепного пса, но ей слишком часто попадало за дружелюбие.
И то, как все кончилось для бедного мальчика - это славно, это было то немногое, о чем я мысленно почти молила каждую следующую страницу. И мне это дали, так что я даже не поверила: я была уверена, что страдать здесь обречены все.
И да, под конец скажу: этот роман вовсе не о любви, как говорят о нем в аннотациях и как славят его, совсем не о любви. Он о разрушении, о страхе, о черном человеке - глубокий, сильный и бескрайний, как колышущаяся под пальцами ветра вересковая пустошь.
Очень, очень хорошая книга. И бесконечно долгая.
4. Нортенгернское аббатство, Джейн Остин
Отзыв
Джейн Остин не перестает меня по-хорошему удивлять.
Этот роман, в первую очередь, не что иное, как доказательство того, что Остин была особой вполне себе живого характера и что, несмотря на то, что нас с вами от нее отделяет пара столетий, люди, в общем-то, не изменились.
Нет, конечно, у девушек теперь чуть больше занятий, чем просто выйти замуж, и одеваются сейчас не так, но не в этом же суть. Вы только посмотрите повнимательнее.
Вот у нас сейчас везде: "Сумерки"! "Голодные игры"! "50 оттенков серого"! И толпы барышень грезят об Эдвардах. А что потом? А потом едкие студенты берут и пишут "В ночь глухую" или "50 оттенков курицы".
А тут мы с удивлением видим, что Джейн Остин, устав от всех модных в то время "Удольфских тайн" с их сундуками и скелетами в потайных шкафах, берет и пишет "Нортенгернское аббатство".
Впрочем, конечно, не зря ее называют "первой леди английской литературы", потому что у нее это вышло тоньше, ироничнее, чем просто пародия, не оказалось сведено к голому высмеиванию и, главное - до сих пор с удовольствием читается. Что, в общем-то, удивительно.
Лично мне "Аббатство" понравилось чуть меньше "Гордости и предубеждения", потому как иногда этот, более ранний, роман начинает немного провисать, а боковые линии, увы, уходят в никуда. Зато это все с лихвой компенсировалось лично для меня минутами чистого незамутненного восторга. Некоторые моменты я не выдерживала и помечала, потому что невозможно устоять.
- Простите, сударыня, мою нерадивость в качестве партнера по танцам. Я до сих пор не осведомился у вас - давно ли вы приехали сюда, приходилось ли вам бывать в Бате прежде, посетили ли вы Верхние залы, театр и концерты и какое этот город произвел на вас общее впечатление. [...]
- Вам незачем, сэр, по этому поводу беспокоиться.
- Помилуйте, сударыня, мне это не причинит ни малейшего беспокойства. - И, изобразив на лице жеманную улыбку, он спросил более высоким голосом: - Давно ли вы, сударыня, прибыли в Бат?
- Около недели назад, сэр, - ответила Кэтрин, стараясь удержаться от смеха.
Отдельно - пара слов о Генри Тилни. Я думала, что выписать более идеального в женских глазах, чем мистер Дарси, мужчину у Остин не получится. Но лично мне Генри понравился куда больше, при том, что мистер Дарси слегка потоптался по моему сердцу всего месяца полтора назад, и впечатления были еще свежи.
Слушая их разговор, Кэтрин подумала, что ее кавалер, пожалуй, чересчур снисходителен к слабостям ближних.
Да. Снисходителен, и в этом его очарование. Он посмеивается, подтрунивает, но обходится при этом удивительно мягко. Ему не приходится себя ломать, брать "острую бритву и править себя", подобно тому же Дарси, он весь текст неизменно ровный и приятный молодой человек.
Словом, всем книга хороша, и была бы совсем прекрасна, если бы более зрелая "Гордость и предубеждение" не оставила бы более сильных впечатлений. И в плане психологии, и сюжета, и героев.
"Нортенгернское аббатство" - это действительно озорство, но озорство чудесное.
5. Над пропастью во ржи, Д. Сэллинджер.
Отзыв
Парень очередной раз вылетел из школы и не поехал домой сознаваться, а пару дней перед этим пробродил по городу. Всё.
Как видите, захватывающего сюжета тут не найти даже самым восторженным читателям. Даже под микроскопом. Нет, конечно, все мы помним Джойса, раздувшего один день в целую Вселенную, но тут явно не тот случай.
И все-таки что-то в этом есть - у книги миллионы читателей и толпы обожателей, книга считается культовой, меняющей сознание... словом, какой ярлык не прилепи (только, как уже говорилось, осторожнее с реверансами в сторону сюжета) - наверняка попадешь в общественное мнение. Или наоборот, скажи, что тут "ни рожи, ни кожи" и стань миллионным по счету "не таким как все".
Словом, иметь свое мнение по поводу конкретно этой книжки - это "стильно модно молодежно" и без этого никуда, причем, чем радикальнее, тем лучше.
Не будь вокруг "Над пропастью во ржи" такого ажиотажа, книжка бы прошла лично для меня, скорее всего, относительно незамеченной.
Потому что в ней нет ничего плохого, она даже весьма самобытна и может своеобразно скрасить вечер. Но все же - не более.
Его [Сэлинджера] изображение процесса взросления и потери детских иллюзий в образе главного героя Холдена Колфилда оказало огромное влияние на поколение молодых читателей.
Врут. Врут. Не дают нам взросления и потери иллюзий, нам показывают скорее статичный кадр, небольшой выхваченный кусок. Позиция Холдена в начале и в конце одинакова, так что мы смотрим не на изменение и взросление человека, мы лишь подробно разглядываем замерший момент, распятое, подобно бабочке, подростковое сознание, которое уже через месяц будет совсем другим.
Холден - персонаж любопытный, но не пленяющий. Не в том смысле, что это не Ретт Батлер и не мистер Дарси (этого никто и не ждет), а в том, что нет в нем какой-то искры. Сначала ты продираешься через его "до чертиков" нелицеприятный рассказ о школе, и когда тебе начинает казаться, что что-то есть цепляющее в его взгляде на людей и неискренность, только думаешь: "а парень прав", как вдруг пресыщаешься этим. Потому что недоверия и неприязни к людям в нем до черта, и он подает это не в виде тонких замечаний, так что ты вскоре устаешь - все, поголовно все в этой книге сразу кажутся ужасно неприятными. Ну, кроме младшей сестренки и Алли: дети - это одна из самых замечательных составляющих этой книги.
Ближе к концу и вовсе становится тошно от этой позиции - думаешь: а вдруг?.. Может, и правда все настолько противные, неискренние и вообще? Это же мрак тогда.
И при этом ничего не происходит. Так что по результатам прочтения я хорошо - очень хорошо - знаю парня по имени Холден, но только особо счастья в жизни мне это не прибавило.
Дольше всего меня интересовало - почему такое название? Я прямо даже не знала, что подумать, честно. И когда мне, наконец, показали это в тексте - вот тут прямо полегчало. И, верьте или нет, одна из звезд - за это. За саму идею ловца во ржи. За очень, очень хорошо выбранное название.
Но, увы, помимо этого я так и не увидела в книге какого-то откровения, хотя очень, честно говоря, на него надеялась - я когда-то уже пыталась читать "Над пропастью во ржи", причем, казалось бы, в том самом бунтарском холденколдфилдском возрасте, но тогда дело шло со скрипом, лязгом и скрежетом. Сейчас - лучше.
Но, увы, не до визга.
6. Ветер в ивах, Кеннет Грэм.
7. Большие надежды, Чарльз Диккенс.
Отзыв
Мы боролись полмесяца.
Нас было много: были я, Пип и его Большие Надежды.
Я жила с большими надеждами на эту книгу, с верой в то, что дальше будет лучше и увлекательнее, и, честно говоря, жила я с перерывами на другие романы. Пип и его надежды мотались со мной в университет, навязывали свое общество в троллейбусах, метро и даже на особо скучных парах (так, например, больше надежды Пипа совершенно разладили мои и без того сложные отношения с коллоидной химией).
Я говорила: "Нет, Пип, давай не сегодня. Слишком много дел".
Я говорила: "Пип, нам стоит провести некоторое время врозь, понимаешь, я нашла себе Алексея Константиновича Толстого на ближайшие дни".
Я говорила: "Пип, а давай как-нибудь поскорее закончим".
Я вздыхала и снова и снова возвращалась к нему, как к стервозным родственникам, которых вроде и любишь, а вроде бы и не отказался видеть только по праздникам.
Надежды Пипа по ходу повествования искалечили множество народа, в том числе и его самого. Кажется, мне тоже досталось. Потому что я не могла нормально жить, пока "Надежды" дамокловым мечом висели надо мной. Надо дочитать, думала я, я, которая вообще-то довольно легко откладывает книги до поры до времени, если они не идут. Надо продраться, решила я.
Самое странное, что мне даже вроде бы нравилось, но при этом желания просто сесть дома и спокойно почитать не возникало. Совсем.
Последнюю четверть я села дочитывать усилием воли, впрочем, под конец действительно стало чуть лучше.
Я не могу понять, в чем дело. Слог у Диккенса приятный, ирония его чудесна и уместна, но... Но почему-то совершенно не читается, хотя я люблю книги о взрослении и становлении характера.
Наверное, самым угнетающим было то, что главный герой добрые две трети... нет, три четверти... словом, в течение почти всего романа представляет собой человека неприятного и несколько отталкивающего. Не настолько, чтобы сказать "вот мудак" и дальше с удовольствием до конца книги ненавидеть его, а так, фоново неприятным, и поэтому никакого особого участия в его судьбе ты не принимаешь. И еще думаешь: и любовь к девушке у него какая-то странная, и свою семью он так легко предал и забыл, и вообще, это тряпка какая-то, а не человек.
Поэтому драма крушения его надежд не вызывает в тебе никаких особых эмоций. Вот просто - ничего. Иногда даже занимательно, думаешь ты, а потом вспоминаешь, что когда ты читаешь другие книги, то те как-то влияют на твое настроение, на восприятие жизни, хотя бы непосредственно в момент чтения. А тут - пустота.
Мне даже особо нечего сказать о героях, они или какие-то невыразительные, или неприятные, или жалкие, или вроде как комичные, но по сути своей все равно жалкие. Все твердят о том, как глубоко мистер Диккенс заглядывает в человеческую душу, но я, увы, глубины не увидела. Разве что старина Джо меня неизменно радовал, но этого слишком мало для таких больших надежд.
Сюжет же, вроде как содержащий загадку, увы, оказался очевиден практически сразу. И все неожиданные выверты никак не задевали - слишком много намеков. Но я рада, что для Пипа все кончилось гораздо лучше, чем могло бы.
В итоге, вроде бы все неплохо, а в сумме - не читается, увы.
VI. Книги по флэшмобу 6/7VI. Книги по флэшмобу
1. "Жюстина" Маркиз де Сад
2. Рэй Брэдбери - "451 по Фаренгейту"
Отзыв
Начну я с одной цитаты, должно быть, кому-то кажущеся кощунственной.
– Книги – это не святые реликвии, – сказал в тот раз Трефузис. – Слова могут быть моей религией, но, когда дело доходит до богослужения, я предпочитаю церковь самую низкую.
Так в романе Фрая заявил профессор Кембриджа, занимавшийся английской литературой. И я его в этом мнении решительно поддерживаю, считая, что ценна не сама книга, этот увесистый кирпич, но ее содержимое, и не важно, в какой форме оно хранится.
Поэтому на сжигание книг в романе я глядела не как на варварство в прямом смысле, но как на варварство более глубокое, ритуальное, в котором сжигали не книги, но уничтожали все то, что позволило бы людям очнуться от забытья.
Во многом книга напоминала мне 1984, но не произвела столь глубокого впечатления. Быть может, перевод неудачен - язык не показался ни отточенно-скупым, ни цветасто-ярким. Так что вроде о больном, о важном, но как-то... никак.
Быть может, слышав столько восторженных слов, я ждала большего, не знаю.
3. Энтони Берджесс - "Заводной апельсин"
читать дальше
По моим ощущениям - не дотянул. Просто потому что у меня в голове - палата мер и весов, и эталом подобных антиутопий у меня лежит впечатление от 1984. Именно мое впечатление трехлетней давности. Я даже боюсь перечитывать - а вдруг тогда показалось?
Но это было хорошо, хоть и очень, очень долго - я читала ее, читала и читала, хотя она тоненькая.
4. Жан-Поль Сартр - "Стена"
Отзыв в пару словСобственно, то, что это лишь небольшой рассказ, я поняла только открыв книгу, но ладно, не стану вычеркивать - что посоветовали, то посоветовали.
Надо сказать, что это очень сильная вещь. Ненавижу это пошлое словосочетание, которое так популярно сейчас для описания всех тех тяжелых произведений, что доводится читать. Но вот тут эти слова как-то сами приходят, а значит - значит, они именно те, что и должны быть сказаны.
О чем это?
О смерти. О приниженности физиологии и физиологичности всего, что мы считаем в себе высоким. О том, что мы - ничто, что мы тупы, глухи и истеричны, в то время как тело наше трясется в животных реакциях.
О страхе.
На самом деле, это о смерти и не о смерти вовсе одновременно.
Рассказ завораживает, пугает, приводит в отчаяние и погружает в ту самую серость. Но поняла я, что мне понравилось, только когда герой начал безудержно смеяться.
Очень, очень правильно смеяться.
5. Дафна дю Морье - "Ребекка"
Отзыв
Только сейчас руки дошли до Дю Морье и ее "Ребекки", и я рада, что заставила себя открыть книгу - потому как после первых десяти страниц если и пришлось себя заставлять что-либо делать, так только взять и остановиться в четыре утра и пойти поспать.
Я очень долго не решалась начать, поверив названию и аннотации: название в сочетании с попсовой обложечкой наводили на мысли о сумеречной слезодавилке, контрастное же "психологический триллер" вообще отпугивало.
Все это оказалось решительно неверным.
Конечно, это и триллер, и детектив, и психологический роман, но все это я видела и в гораздо более ярких проявлениях, так что пойду вразрез с общественным мнением: мне понравилась "Ребекка" именно как подобие "Джен Эйр", которую в подростковом возрасте я полюбила страшно.
Да, наша безымянная героиня - тряпка, не спорю, но именно подобного мне в последнее время и не хватало - любви к холодному аристократу, придуманных поводов для страданий, таинственной бывшей жены и счастливого конца, в котором героиня с удивлением обнаруживает, что ее любят и страдать больше не получится.
О многом я догадывалась за десяток страниц до того, как это выплывало, но удовольствия это не испортило.
Но больше всего понравилась, все же, атмосфера - Мандерли, это округлое, карамельное название, очень скоро и у тебя начинает теплеть в груди от каждого его упоминания. Рододендроны, сад, западное крыло, картины, слуги - таким ярким и четким этот мир встает перед внутренним взором. Да, Мандерли и Ребекка, безусловно, главные в этом повествовании.
Чем ближе я оказывалась к концу, тем яснее я понимала, почему роман называется именно так, как он называется, и другого имени у него и быть не может.
И название - последнее, финальное подтверждение того, что Ребекка победила, все же победила. Потому что Максим и миссис де Винтер (вторая, "вторая" - это слово клеймом идет через всю книгу) остаются сидеть в своем номере, тихие, на первых страницах романа, а Ребекка, Ребекка везде, вокруг, обнимает их смеющимися ладонями обложки.
6. Нил Гейман - "Американские боги"
буквально пара словха-ра-шо, но как по мне, в самом конце немного слито
а до этого все было просто прекрасно
7. Дэвид Митчелл - "Облачный Атлас"
VII. Рекомендации друзей 6/7VII. Рекомендации друзей
1. Генрих Белль - "Бильярд в половине десятого"
отзыв
Каждое утро, с половины десятого до одиннадцати доктор Фемель играет в бильярд в отеле "Принц Генрих".
Катятся шары в точном геометрическом танце - красное по зеленому, белое по зеленому. Сменяют друг друга рассказчики; даты и события перетасовываются и сменяют друга, как те самые фигуры.
Сначала из ничего встают отдельные кусочки полотна времени, разрозненные, но чем дальше, тем прочнее они связываются друг с другом, порой неожиданно, но каждый раз - хорошо и правильно.
У каждого героя свои слова и свой образ мыслей, свой взгляд на события - они не просто различаются возрастом и полом, они все разные.
Один день, в котором заключены все описываемые события, разрастается в целые пласты времени, которое вспоминают. Медленно и неуклонно вырастает разделение на агнцев и буйволов, цитаты въедаются в мозг читателя.
Хочу ружье, хочу ружье, хочу ружье; И правая их рука полна подношений; Паси овец Моих; зачемзачемзачем...
Это не о войне, хотя и может так показаться. Не о семье. Вернее, это и о том, и о другом, но в целом книга-то не об этом. Она о мире. Даже не так - напрямую четко не выделишь, о чем она, но стоит ее закрыть, как на тебя обрушивается целый мир. Со своей логикой, своими правилами, такой же осязаемый, как тот, в котором ты ходишь и дышишь.
И главное ощущение, которое остается - ощущение правильности.
2. Достоевский - "Бесы"
3. Павел Санаев - "Похороните меня за плинтусом"
отзыв
Книги бывают разные.
Заразительные. Звонкие. Душные. Больные. Яркие и теплые.
Бывают такие, от которых воешь, словно томим зубной болью; бывает, что все гладко, и тут раз! как гром среди ясного неба обрушивается что-то, так что внутри все обрывается. Обычно стоит выплакаться, капая слезами прямо на страницы, и тогда потом, через четверть часа ходишь с пустой и легкой головой, такой весь ватно-теплый и невесомый.
А есть книги глухие, которые засасывают, оглушают, душат пыльными пальцами, и в них все время чуть-чуть не хватает до того самого взрыва, но все время присутствует томительное чувство ожидания. Потому что тебя держат на грани, почти, вот-вот.
Вот это - как раз такая книга.
Прочла я ее всего за один день - сколько ни откладывала в сторону, чтобы заняться делами, но рука сама тянулась.
И вот второй день хожу чумная, словно пыльным мешком по голове получила. Очень так хорошо получила, тем более, что многое очень знакомо.
"Уродлива я в своей любви"
Это, пожалуй, самое главное в романе.
Начинаешь за здравие... Вернее, сперва читаешь с недоумением, легкими смешками: "не верю", сочувствуешь Сашеньке.
Думаешь: ужас.
Думаешь: как знакомо.
А потом приходит. Приходит осознание того, что бабушка и правда любит, больной искалеченной любовью, и сама ищет страданий, потому как по-другому ее жизнь любить и не научила.
И становится жалко бабушку.
У деда жизнь мимо прошла, просто мимо, никак не прошла в общем-то. И ведь он тоже их любит, но тоже "не так". Просто прикипел.
Становится жалко и "Сенечку".
Мать - непонятая, испуганная, изведенная, нелюбимый ребенок.
И за нее больно.
Самое чудное, что "карлик", "карлик"-то и вызывает одновременно и самую большую теплоту, как человек рациональный, теплый, живой, и... самое жесткое неприятие. Потому что он слишком человечный в этом изломанном мире вздутых клеенок и шаркающих тапочек. Он не отсюда.
А сам Сашенька... Вот он в итоге не вызывает ожидаемого сочувствия. Не почему-нибудь, но потому, что это его жизнь, такая, которой он привык жить, он не смотрит на все это, как на нечто чудовищное. И тогда оно таковым и не особо кажется.
Это - просто его детство. Какое было.
А вот для остальных это трагедия.
...но знаете, на каждом его "бабонька" у меня тоже сердце проваливалось.
4. Стивен Фрай - "Автобиография: Моав - умывальная чаша моя"
Отзыв
Стоит признаться, я люблю Фрая.
Черт возьми, я его даже обожаю. Целиком. Фрая, начитавшего Поттера, сыгравшего Уальда и Дживса, написавшего "Лжеца", сочинившего и разыгравшего с Лори все эти скетчи (ах, это его "боже, кажется, я забыла выключить утюг!" - словом, этого, целиком, с его свернутым носом и британским юмором.
Фрая, ерничающего, самолюбующегося и копающегося в самом себе.
И поэтому эта мешанина фактов, событий жизни, лирических отступлений и прочего была для меня заведомо хороша, еще открытия книги.
Но оказалась куда лучше, чем я предполагала.
Я уверена, что он наврал с три короба, но в некоторых местах настолько чувствуется выворачивание души наизнанку, что верится. На моменте со стопкой кроссвордов у меня тоже защипало глаза.
Я люблю автобиографии, но эта, легкая, похожая на оливье, очень английская, полная той самой нежной любимой стивенщины - хороша безмерна. Потому как поглядев на этого мнущегося, "нездорового" и проблемного подростка, начинаешь относиться к нему еще лучше.
Но особенно меня грела атмосфера - упоминания Монти Пайтона и Пратчетта, Доктора кто и всего прочего, столь мной любимого, помогли понять простую вещь: он жил и живет во всем этом. А привязка человека ко времени и месту очень важна.
И да, хоть следующие двадцать лет "это совсем другая история", я, пожалуй, хочу ее знать.
5. Евгений Замятин - "Мы"
попытка отзыва
"Мы" - это типичнейшая антиутопия, и, казалось бы, что человеку, читавшему тот же "1984" можно и не пытаться ловить здесь новых впечатлений. Тот же жесткий контроль, женщина, меняющая образ мыслей, и попытка сломать систему. Казалось бы.
Но на самом деле, весь этот мир Единого Государства во многом лишь декорация, служащая затейливым фоном для довольно примитивной истории - что может быть более извечным, чем изменения, происходящие с человеком, когда он любит кого-то?..
Но все это написано так атмосферно, таким насыщенным языком и с такой неподдельной растерянностью главного героя, что тебя не смущает ни гиперболизация мира (выверенные жевательные движения, талоны на секс и стеклянные стены), ни вполне предсказуемое разрушение картины этого самого мира, происходящее в голове бедного героя.
Это почти как Набоков - большее удовольствие получешь не от того, что написано, но от того, как. Этот ускользающий образ I с острозубой улыбкой и не всегда понятными мотивами, милая, теплая О и страшный, неприятный S - все они хороши по-своему. И действительно хороши.
И главной темой, конечно, сквозит смена многоголосого "мы" на "я". И обратно.
Но это, согласитесь, вполне предсказуемо.
6. Владимир Набоков - "Лолита"
7. Джонатан Сафран Фоер - "Полная иллюминация"
Внесписковое (17)
куча детских или легких книг, прочтенных на практике :с
1. Эдна Фрай - "Дневник миссис Фрай"
2. Роберт Асприн - "МИФотолкования"
3. Макс Фрай - "Чужак"
4. Макс Фрай - "Волонтеры вечности"
5. Уильям Шекспир - "Укрощение строптивой"
6. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: маг полуночи"
7. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: свиток желаний"
8. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: третий всадник мрака"
9. Диана Уинн Джонс - "Сила Трех"
10. Дмитрий Емец - "Мефодий Буслаев: билет на Лысую гору"
11. Макс Фрай - "Простые волшебные вещи"
12. Диана Уинн Джонс - "Девять жизней Кристофера Чанта"
13. Диана Уинн Джонс - "Заколдованная жизнь"
14. Диана Уинн Джонс - "Волшебники из Капроны"
15. Kate Constable - "The Singer of All Songs"
16. Элизабет Винфри - "Больше, чем друг"
17. Диана Уинн Джонс - "Дом с характером"