"...Потом повернулась ко мне, – чтобы я видел, как она сердится и что сердится она на меня. Очевидно, она все время разговаривала сама с собой, и фраза, которую она сказала, прозвучала как отрывок длинного разговора.
– Да вы же были тогда совсем детьми! – сказала она.
– Что? – переспросил я.
– Вы были на войне просто детьми, как наши ребята наверху.
Я кивнул головой – ее правда. Мы были на войне девами неразумными, едва расставшимися с детством.
– Но вы же так не напишите, верно? – сказала она. Это был не вопрос – это было обвинение.
– Я… я сам не знаю, – сказал я.
– Зато я знаю – сказала она. – Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны или еще какие-нибудь знаменитости, скверные старики, которые обожают войну. И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой. А драться будут дети, вон как те наши дети наверху.
И тут я все понял. Вот отчего она так рассердилась.
Она не хотела, чтобы на войне убивали ее детей, чьих угодно детей. И она думала, что книжки и кино тоже подстрекают к войнам.
И тут я поднял правую руку и дал ей торжественное обещание.
– Мэри, – сказал я, – боюсь, что эту свою книгу я никогда не кончу. Я уже написал тысяч пять страниц и все выбросил. Но если я когда-нибудь эту книгу кончу, то даю вам честное слово, что никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет. И знаете что, – добавил я, – я назову книгу «Крестовый поход детей».
После этого она стала моим другом."
Могу честно сказать, что после этого Курт Воннегут стал и моим другом. Цитируя переводчицу Райт-Ковалеву, которая цитирует героя Сэлинджера, должна сознаться, что мне сразу захотелось позвонить Курту Воннегуту по телефону, не смотря на то, что он уже умер.
Впрочем, если верить книге, то он так же умер, как и жив до сих пор, потому что жители планеты Трафальмадор могут видеть разные моменты времени как мы можем видеть всю цепь Скалистых гор и знают, что вселенная погибнет, когда они станут испытывать новое топливо для своих летающих тарелок, однако им в голову не приходит это предотвратить, потому что вселенная и существует и погибает, и изменить ничего нельзя.
Билли Пилигрим знает об этом не понаслышке, он умеет путешествовать во времени и трафальмадорцы обьяснили ему, что не надо волноваться, ничего не удастся изменить: ни жестокости войны, которую прошел Билли, ни его женитьбу, ни рождение детей, ни смерть от пули наемного убийцы. Поэтому Билли то здесь, то там, то он партизанит в лесу, жалкий, похожий на "облезлого фламинго", то в постели со своей женой, то в немецком плену, то в диковинном зоопарке на планете Трафальмадор.
Мне книга неуловимо напомнила "Похождения бравого солдата Швейка". Швейк противопоставляет абсурду войны маску недоразвитого, Билли Пилигрим - фатализм и путешествия во времени.
Отдельно хочется отметить поэтичный образный язык, от которого захватывает дух, иронию и вместе с тем пронзительность описания.