воскресенье, 15 февраля 2009
Извините, я пощу очень много букв специально, чтобы никто не читал, но все думали, что я очень умная)«
Палата №6».
Истинный показатель цивилизации — не уровень богатства и образования,
не величина городов, не обилие урожая, а облик человека, воспитываемого страной.
Ральф Эмерсон
Ух. После тяжелых вещей Чехова у меня самой ощущение, что у меня крыша едет. Как всегда после таких психических потрясений, начинаешь медленно себя «ощупывать»: а всё ли у меня в порядке с головой, а как я думаю? А не похожа ли я на доктора, который и страданий не знал... и т.п.
Страшный, психологически тяжелый, пилящий Чехов. Никто кроме него
такого сделать не может, ещё и на нескольких десятках страниц.
Конечно, приходит на ум сравнение с «Гнездом Кукушки» Кизи (свобода, нормальность-ненормальность, вера — всё это главное и там, и там), но Чехов ближе, Чехов тоньше, он умеет передать всё в паре диалогов и фраз, а не в многостраничном повествовании о жизни в психбольнице.
Чехов вообще практически не пишет про Палату №6, где содержатся сумасшедшие.
Он пишет про реальный мир, про «здоровых» людей, из-за которых в эту палату и попадают...
А ещё хочется сразу цитировать.
И найти отзывы также прочитавших. А попадаются копии сочинений для скачки, эти ужасные шаблоны, абсолютно пустые и ничего не говорящие. Чёртова школа, отнимающая собственный мозг. Палата №6 — вся Россия, как прорецензировал эту повесть Лесков.
Немного о создании, это интересночитать дальшеЧехов написал её после поездки на Сахалин, где он по собственной инициативе занимался переписью населения.
Он лично обходил дома и заполнил тысячи переписных карточек. Эти карточки, хранящиеся до сих пор, — убедительное свидетельство крайней нищеты, безграмотности и бескультурья жителей Сахалина. Из записей Чехова: «Обыкновенно вопрос предлагают в такой форме: «Знаешь ли грамоте?» — я же спрашивал так: «Умеешь ли читать?» — и это во многих случаях спасало меня от неверных ответов, потому что крестьяне, не пишущие и умеющие разбирать только по печатному, называют себя неграмотными. Есть и такие, которые из скромности прикидываются невеждами: «Где уж нам? Какая наша грамота?» — и лишь при повторении вопроса говорят: «Разбирал когда-то по печатному, да теперь, знать, забыл. Народ мы тёмный, одно слово — мужики»»
Палата №6 — это отголосок тех впечатлений, вынесенных с острова-тюрьмы.
Соприкосновение с ужасами каторги сильно повлияло на Чехова, он позже напишет: “Сахалин — это место невыносимых страданий... Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст... размножали преступников и все это сваливали на тюремных смотрителей... Виноваты не смотрители, а все мы”.
«Послушать каторжных, то какое счастье, какая радость жить у себя на родине! О Сахалине, о здешней земле, людях, деревьях, о климате говорят с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России все прекрасно и упоительно... Тоска по родине выражается в форме постоянных воспоминаний, печальных и трогательных, или в форме несбыточных надежд, похожих на сумасшествие…»
***
цитаты
цитаты из произведения:
- Уразумение... - поморщился Иван Дмитрич. - Внешнее, внутреннее... Извините, я этого не понимаю. Я знаю только, - сказал он, вставая и сердито
глядя на доктора, - я знаю, что бог создал меня из теплой крови и нервов, да-с! А органическая ткань, если она жизнеспособна, должна реагировать на
всякое раздражение. И я реагирую! На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость - негодованием, на мерзость - отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью. Чем ниже организм, тем он менее чувствителен и тем слабее отвечает на раздражение, и чем выше, тем он восприимчивее и энергичнее реагирует на действительность. Как не знать этого? Доктор, а не знает таких пустяков! Чтобы презирать страдание, быть всегда довольным и ничему не удивляться, нужно дойти вот до этакого состояния, - и Иван Дмитрич указал на толстого, заплывшего жиром мужика, - или же закалить себя страданиями до такой степени, чтобы потерять всякую чувствительность к ним, то есть, другими словами, перестать жить. Извините, я не мудрец и не философ, - продолжал Иван Дмитрич, с раздражением, - и ничего я в этом не понимаю. И не и состоянии рассуждать.
- Напротив, вы прекрасно рассуждаете. - Стоики, которых вы пародируете, были замечаюльные люди, но учение их застыло еще две тысячи лет назад и ни капли не подвинулось вперед и не будет двигаться, так как оно не практично и не жизненно. Оно имело успех только у меньшинства, которое проводи! свою жизнь в штудировании и смаковании всяких учений, большинство же не понимало его. Учение, проповедующее равнодушие к
богатству, удобствам жизни, презрение к страданиям и смерти, совсем непонятно для громадного большинства, так как это большинство никогда не знало ни богатства, ни удобств в жизни; а презирать страдания значило бы для него презирать самую жизнь, так как все существо человека состоит из ощущений голода, холода, обид, потерь и гамлетовского страха перед смертью. В этих ощущениях вся жизнь: ею можно тяготиться, ненавидеть ее, но не презирать. Да, так, повторяю, учение стоиков никогда не может иметь будущности, прогрессируют же, как видите, от начала века, и сегодня борьба, чуткость к боли, способность отвечать на раздражение... Иван Дмитрич вдруг потерял нить мыслей, остановился и досадливо потер лоб.
- Хотел сказать что-то важное, да сбился, - сказал он. - О чем я? Да! Так вот я и говорю: кто-то из стоиков продал себя в рабство затем, чтобы
выкупить своего ближнего. Вот видите, значит, и стоик реагировал на раздражение, так как для такого великодушного акта, как уничтожение себя
ради ближнего, нужна возмущенная, сострадающая душа. Я забыл тут в тюрьме все, что учил, а то бы еще что-нибудь вспомнил. А Христа взять? Христос отвечал на действительность тем, что плакал, улыбался, печалился, гневался, даже тосковал; он не с улыбкой шел навстречу страданиям и не презирал смерть, а молился в саду Гефсиманском, чтобы его миновала чаша сия.
Иван Дмитрич засмеялся и сел.
- Положим, покой и довольство человека не вне его, а в нем самом, - сказал он. - Положим, нужно презирать страдания, ничему не удивляться. Но
вы-то на каком основании проповедуете это? Вы мудрец? Философ?
- Нет, я не философ, по проповедовать это должен каждый, потому что это разумно.
- Нет, я хочу знать, почему вы в деле уразумения, презрения к страданиям и прочее считаете себя компетентным? Разве вы страдали
когда-н ибудь? Вы имеете понятие о страданиях? Позвольте: вас в детстве секли?
- Нет, мои родители питали отвращение к телесным наказаниям.
- А меня отец порол жестоко. Мой отец был крутой, геморроидальный чиновник, с длинным носом и желтою шеей. Но будем говорить о вас. Во всю вашу жизнь до вас никто не дотронулся пальцем, никто вас не запугивал, не забивал; здоровы вы, как бык. Росли вы под крылышком отца и учились на его счет, а потом сразу захватили синекуру. Больше двадцати лет вы жили на бесплатной квартире, с отоплением, с освещением, с прислугой имея притом право работать, как и сколько вам угодно, хоть ничего не делать. От природы вы человек ленивый, рыхлый и потому старались складывать свою жизнь так. чтобы вас ничто но беспокоило и не двигало с места. Дела вы сдали фельдшеру и прочей сволочи, а сами сидели в тепле да в тишине, копили деньги, книжки почитывали, услаждали себя размышлениями о разной возвышенной чепухе и (Иван Дмитрич посмотрел на красный нос доктора) выпивахом. Одним словом, жизни вы не видели, не знаете ее совершенно, а с действительностью знакомы только теоретически. А презираете вы страдания и ничему не удивляетесь по очень простой причине: суета-сует, внешнее и внутреннее, презрение к жизни, страданиям и смерти, уразумение, истинное благо - все это философия, самая подходящая для российского лежебока. Видите вы, например, как мужик бьет
жену. Зачем вступаться? Пускай бьет, все равно оба помрут рано или поздно; и бьющий к тому же оскорбляет побоями не того, кого бьет, а самого себя. Пьянствовать глупо, неприлично, но пить - умирать, и не пить - умирать. Приходит баба, зубы болят... Ну, что ж? Боль есть представление о боли и к тому же без болезней не проживешь на этом свете, все помрем, а потому ступай, баба, прочь, не мешай мне мыслить и водку пить. Молодой человек просит совета, что делать, как жить; прежде чем ответить, другой бы задумался, а тут уж готов ответ: стремись к уразумению или к истинному благу:
Чтобы презирать страдание, быть всегда довольным и ничему не удивляться, нужно дойти вот до этакого состояния, - и Иван Дмитрич указал на тостого, заплывшего жиром мужика, - или же закалить себя страданиями до такой степени, чтобы потерять всякую чувствительность к ним, то есть, другими словами, перестать жить.
<...>
В России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга
@темы:
Хочу поделиться прочитанным,
Это вещь!,
Цитаты
-
-
16.02.2009 в 11:13Мне захотелось забыть это произведение. Потому что помнить страшно.
-
-
16.02.2009 в 17:06-
-
16.02.2009 в 17:42Я еще у него решила три пьесы прочесть, и, думаю, хватит с меня))
-
-
17.02.2009 в 06:33-
-
17.02.2009 в 12:44-
-
17.02.2009 в 18:12Я читала Чайку для себя (потом смотрела спектакль, замечательно); давно и очень смутно «Вишневый сад», плохо, в школе нужно перечитать. «Три сестры» - нет. Пока
А «Дядю Ваню» смотрела шедевральный фильм, так что прочитать тоже хочу, конечно)
Но мне даже нравится, что я такими окоулками подхожу. Я читаю то, что мне «рекомендуют»: сквозь какие-то другие тексты-интервью-просмотренные спектакли-фильмы. Я себе выписываю те рассказы, что упоминались, и их читаю, смакуя
В планах прочитать «Случай на охоте» и посмотреть «Мой ласковый и нежный зверь»
Чехов очень хороший, тонкий, нежный, ранимый Чехов.
Кстати, Кизи вы, наверное, не читали? Он совсем убийственный с нежной психикой)
-
-
17.02.2009 в 19:48Я к нему с окраин подхожу, к Чехову)))
А я к нему вообще не подхожу. Просто в этом году решила наконец-таки почитать русскую классику. Начала с Пушкина и Лермонтова. Теперь вот Чехов. Затем будет Грибоедов "Горе от ума". И на этом пока все. Если можете что посоветовать из русской классики -буду очень рада.
В планах прочитать «Случай на охоте» и посмотреть «Мой ласковый и нежный зверь»
А фильм "Мой ласковый и нежный зверь" как-то связан с Чеховым? Я просто не в курсе.
Кстати, Кизи вы, наверное, не читали?
Кизи я читала "Пролетая над гнездом кукушки", но с Чеховым не сравнивала)
-
-
18.02.2009 в 06:21могу посоветовать освежить взгляд на русскую классику, по-моему, это очень приятно и полезно сделать до чтения — чудная книжка Родная Речь очень интересно и свежо думает насчет наших родных и школьных авторов))
Из того, что я читала, мне особенно понравились Анна Каренина, Доктор Живаго, Обломов (правда, сквозь него местами продираться нужно, но Язык! - я после него начала Акунина читать, так он мне невыносимо убогим показался с резкого перехода))
А Лермонтова я «демона» читала после рисунков Врубеля (ооо!), видели/читали?
-
-
18.02.2009 в 06:23А фильм "Мой ласковый и нежный зверь" как-то связан с Чеховым? Я просто не в курсе.
это по мотивам повести А. П. Чехова «Драма на охоте» (перепутала, Драма, да)
Кстати, Кизи вы, наверное, не читали?
Кизи я читала "Пролетая над гнездом кукушки", но с Чеховым не сравнивала)
ну ведь она куда тяжелей, а?
я сравнивала только в рецензии)
-
-
14.10.2009 в 23:311. Это хорошо, что многобукв) Значит, много мыслей, значит, есть чем поделиться и что обсудить. Это такой прекрасный читательский альтруизм - "я прочитал, мне понравилось, заинтересовался, узнал больше, теперь говорю вам". Очень приятно читать такие записи, приятно видеть неравнодушие, спасибо вам большое.
2. А Вы смотрели недавно вышедший одноименный фильм Шахназарова? Совершенно чудесный по-моему! Текст авторский, но действие перенесено в наше время, что добавляет Чехову еще больше актуальности. Но, как и рассказ - давит.
3. И я "Демона" читала после Врубеля
4. В России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга. Что, прям совсем никакой философии нет? И никогда не было?