Подборка "Вокруг света за 80 книг"

[Jerry Sawyer]

Хочу поделиться с сообщниками очень хорошей подборкой (сидящие на livelib, возможно ее уже видели).
Вокруг света за 80 книг
"Наверняка многие из вас имеют подборку "Книжный вызов" и отважно пытаются этот вызов дочитать.

Одна американская учительница,
сидя в декрете, занялась тем же самым. Она поставила цель прочитать за
год 80 книг, действие каждой из которых происходит в одной из стран
мира, так чтобы близко познакомиться с этими странами.

Согласно правилам,
автор не обязательно должен быть родом из страны, которую он описывает.
Если американец пишет о Занзибаре, книга засчитается Занзибару. В этой подборке я собрала все книги из списка этой отважной женщины.
Если вы захотите повторить её подвиг, надеюсь, вы найдёте здесь
вдохновение

Книги, не публиковавшиеся ранее на русском, добавлены на английском и на языке оригинала." Napoli

@темы: Все для захвата мира, Новости мира книг, Ссылки

---

Cpl.Merqury: список 2012

[Cpl.Merqury]

За полгода прочитал всего 10 книг но зато очень хороших
Я, конечно, провалю вызов... И вообще, мой список так растаращило во все стороны)))

Прочитано: 20

21 книга морских и приключенческих романов

21 книга морских и приключенческих романов

1. Уильям Голдинг. Ритуалы плавания и книга отличная, и фильм по ней замечательный! жаль, не изданы на русском 2я и 3я части трилогии
2. Редьярд Киплинг. Отважные мореплаватели отличная история
3. Герман Мелвилл. Билли Бад, фор-марсовый матрос
4. Алистер Маклин. Крейсер Ее Величества «Улисс» одна из самых тяжелых книг о войне, что я когда-либо читала
5. Джек Лондон. Путешествие на «Снарке». Путешествие на «Ослепительном»
6. Сесил Скотт Форестер. Мичман Хорнблауэр

если понравится - сага

Сесил Скотт Форестер
1. «Мичман Хорнблауэр» (Mr. Midshipman Hornblower). Сборник новелл:
• «Равные шансы». (Hornblower and the Even Chance)
• «Груз риса». (Hornblower and the Cargo of Rice)
• «Расплата за ошибку». (Hornblower and the Penalty of Failure)
• «Человек, которому было плохо». (Hornblower and the Man who Felt Queer)
• «Человек, который видел Бога». (Hornblower and the Man Who Saw God)
• «Раки и лягушатники». (Hornblower the Frogs, and the Lobsters)
• «Испанские галеры». (Hornblower and the Spanish Galleys)
• «Экзамен на лейтенанта». (Hornblower and the Examination for Lieutenant)
• «Ноев ковчег». (Hornblower and Noah’s Ark)
• «Герцогиня и дьявол». (Hornblower the Duchess, and the Devil)
• рассказ «Hornblower And The Widow McCool» («Hornblower’s Temptation». «Хорнблауэр и вдова МакКул» — в англ. издании издавался как часть «Hornblower and the Crisis»)
2. «Лейтенант Хорнблауэр» (Lieutenant Hornblower)
3. «Хорнблауэр и „Отчаянный“» (Hornblower and the Hotspur)
4. «Хорнблауэр и „Атропа“» (Hornblower and the Atropos)
5. «Все по местам!» (The Happy Return)
6. «Линейный корабль» (A Ship of the Line)
7. «Под стягом победным» (Flying Colours)
8. The Commodore. («Коммодор».)


7. Ричард Вудмен. Серия: Сага о Натаниэле Дринкуотере
8. Алистер Маклин. Пушки острова Наварон
9. А. Гончаров. Фрегат "Паллада"
10. Джек Лондон. Морской Волк. Бог его отцов
11. Джеймс Фенимор Купер. Морские львы
12. Джеймс Фенимор Купер. Лоцман
13. Рафаэль Сабатини. Колумб
14. Виктор Конецкий. Соленый лед
15. Патрик О'Брайан. На краю земли пара слов о книге
16. Валентин Пикуль. Океанский патруль
17. Валентин Пикуль. Моонзунд
18. Валентин Пикуль. Реквием каравану PQ-17
19. Фарли Моуэт. Шхуна, которая не желала плавать. Змеиное кольцо про шхуну очень понравилось такой канадский Д.Клапка Д.
20. Герман Мелвилл. Моби Дик, или Белый кит слава тебе господи, дочитала. очень философская вещь. в глобальном масштабе.
21.

12 книг из списка за 2011 год

12 книг из списка за 2011 год
1. Дэн Симмонс. Террор ОБАЛДЕННАЯ ВЕЩЬ!!!
2. Энни Прул. Корабельные новости это было чудесно... типа недорецензия
3. Ивлин Во. Возвращение в Брайдсхед
4. Чайна Мьевиль. Железный совет
5. Стивен Фрай. Книга всеобщих заблуждений
6. Стивен Фрай. Моав – умывальная чаша моя
7. Томас Де Квинси. Убийство как одно из изящных искусств", "Исповедь англичанина, употребляющего опиум
8. Уильям Шекспир. Генрих V
9. Эрнст Юнгер. В стальных грозах
10. Маркус Зузак. Книжный вор
11. Грегори Дэвид Робертс. Шантарам
12. Джозеф Хеллер. Поправка-22 наслаждалась каждой строчкой, эмоции скакали от до типа закос под рецензию

12 книг по рекомендациям Книжного вызова

12 книг по рекомендациям Книжного вызова
1. Сэм Сэвидж. Фирмин. Из жизни городских низов
2. Аманда Рипли. Кризисы и Катастрофы
3. Марк Леви. Между небом и землёй
4. Крис Вудинг. Retribution Falls: a tale of the Ketty Jay
5. Карелин Александр Петрович. Афганская война глазами военного хирурга автор хоть и не профи, но дело свое знает. читать очень интересно
6. Артур Мейчен. Сад Авалона
7. Э. Сафарли. Сладкая соль Босфора приятное сентиментально-романтичное чтиво, но главное - Стамбул
8. Виталий Кривенко. Экипаж машины боевой
9. Кен Кизи. Песня моряка
10.
11.
12.

Читается вне категорий

Читается вне категорий
1. Морис Эрцог. Аннапурна в целях подготовки к непальскому походу очень понравилось! теперь я еще больше туда хочу!
2. Василь Быков. Третья ракета. Дожить до рассвета перечитал
3. Хью Эмброз. Тихоокеанский фронт эпичная вещь и стоит прочтения!
4. Игорь Акимов . Дот
5. Макс Фрай. Сказки старого Вильнюса в жизни есть место чудесам маленькая эмоция по поводу
6. Теодор Константин. В полночь упадет звезда перечитал
7. Вернор Виндж. Пламя над бездной
8. Вернор Виндж. Глубина в небе
9. Питер Уоттс. Ложная слепота
10. Джеймс Морроу. Единородная дочь божественно прекрасная книга типа рецензия
11. Джек Лондон. Страшные Соломоновы острова оказались не такие уж и страшные)) в те времена, по крайней мере
12. Норман Мейлер. Нагие и мертвые
13. Эван Райт. Элита убийц (The Killer Elite)

запись создана: 02.02.2012 в 14:45

@музыка: American Civil War Music – When Johnny comes marching home again

@темы: Список 2012, Мой прогресс

---

Владимир Сорокин "Очередь" + пьесы

[Galadriel]

Я очень долго избегала читать Сорокина, не без оснований ожидая, что это окажется какая-нибудь мерзкая тупая чернуха, Паланик совкового разлива, короче. И совершенно зря, как оказалось. Собственно чернухи не увидела вообще (вряд ли стоит считать мат за таковую, правда? Тем более, оно у Сорокина настолько к месту, что понимаешь: ты и сам бы в подобной ситуации иначе не сказал). Но в остальном что поразило - отличные стилизации, довольно неожиданные, но очень уж здорово сделанные.
"Очередь" - весьма своеобразный роман: двести страниц реплик людей, стоящих в одной очереди за какой-то хренью. Очередь, как полагается, обла, огромна, стозевна, с перекличками, с обсуждениями, что и какое дают, с неизбежной мамашей с капризными ребенком, с неизбежными бухариками, с активистами, которые зачем-то записывают твои фамилии на листочек. В общем, кто жил в 90-х, тот поймет (да и сейчас можно такое найти, особенно в региональных отделениях всяких госорганов). Сначала поражаешься тому, настолько точно все это передано: да, люди говорят именно такие вещи и именно так себя ведут, когда стоят в очередях. Переругиваются, обсуждают другие очереди и другие товары, считаются, просят сказать, что они тут стояли, а они пока отбегут, заводят знакомства. Как стилизация это действительно очень здорово, если бы не одно но: объем.
Так и представляю себе, как Сорокин, взявшись за этот роман, устраивал сам себе своеобразный челлендж: сколько страниц в таком духе он сможет написать. Ну, еще десять! Ну, еще несколько реплик. И так выжимал из себя страницу за страницей - ведь надо же еще придать разговорам и некую осмысленность, и реалистичность (что отлично ему удалось). Вполне вероятно, что он даже бился на заклад с друзьями и родственниками, что сделает столько-то авторских листов. Единственная претензия к автору в этой связи: что он заставляет читателя вслед за собой проделать всю ту же работу, по сути. Имхо, для того, чтобы убедиться, что Сорокин *может* такое написать в большом объеме, достаточно было бы, как ни странно это звучит, меньшего объема. При всей легкости и естественности текста романа ни на секунду не забываешь, что перед тобой - результат большого авторского труда.

Пьесы Сорокина в целом оказались гораздо веселее. Хотя они тоже не все хороши, ну или не все хороши в равной степени. Да, они все - блестящие стилизации, причем каждая по-своему, от советского производственного романа до старушичьих причитаний о прошедшей жизни.
Я не поклонник абсурда ради абсурда, и тем более не поклонник чернухи ни ради чего. Поэтому "Русская бабушка", "Дисморфомания" и "С Новым годом!" - это мимо. В части стилизации и реалистичности отдельных моментов - отлично, но как-то очень плохо во всем остальнм.
Зато другие гораздо веселее. К примеру, "Землянка" - солдаты сидят во время войны в землянке, едят кашу, рассуждают о бабах, читают газету. А в газете написан такой феерический бред, что аж зависть берет. С одной стороны, да, это чистая деконструкция, полное отрицание. С другой стороны, смысл того, что делает Сорокин - не только в том, чтобы "взять и сломать". Но еще и в том, чтобы очень четко показать не то чтобы бредовость - а, скажем так, полную ненужность "выломанных" частей. Солдаты читают бред - но ведь и так всем и каждому понятно, что можгло быть написано в тех газетах. В "Доверии" (дивный образчик производственного романа) обсуждают выявленный брак на производстве какой-то хрени - и тоже всем и каждому понятно содержание, и при желании сорокинский бред от первого до последнего слова можно "восстановить" в нормальный, хоть и безумно скучный, текст. Особенно "Доверие" этим хорошо - помните такой прикол, что перемена букв в словах не влияет на способность человека прочитать слово, если первая и последняя буквы не изменились. Фактически Сорокин применяет этот же прием, только не к одному слову, а ко всем репликам персонажей в пьесе, заменяя их на нечто бредовое. И на понимание содержания не только пьесы вообще, но и любого конкретного диалога это никак не влияет, оказывается. Волшебное устроство человеческого межушного пространства!
Отдельно доставили "Щи", которые представляют собой еще более глобальное баловство. Положим, "зеленые" таки победили, и в недалеком будущем убийство животных для еды под полным запретом. Нарушители попадают в тюрьму, и мы уже имеем дело в пьесе с развитой криминальной субкультурой, где славятся особые авторитеты - "повара-в-законе". Которые различаются по крутизне в зависимости от того, что знает больше рецептов и лучше умеет готовить и имеют гастрономические погоняла. Вот так, к примеру, выглядит встреча двух авторитетов на зоне:

"И немедленно выпил" (с)

"БОРЩ (с усмешкой). Мы в такой ухе полоскали носки.
УХА (угрожающе). А мы такой борщ спускаем в унитаз!
БОРЩ (встает). Ой, как страшно. Братва, я сейчас обоссусь от страха (сбрасывает с себя робу и резким движением разрывает майку на груди. Видны его татуировки).
УХА (срывает с себя майку. Он весь покрыт цветной гастрономической татуировкой). Устанешь обоссываться! Так устанешь, что не сможешь ни ссать, ни срать, ни жрать, блядь!
БОРЩ (притворно). Ой, как я охуительно испугался! Как мне страшно, братва! Дайте мне экологически чистой валерьяночки!
УХА (подходит вплотную к Борщу, затягивается и выпускает дым ему в лицо). Котлета по-киевски, блядь, с картофелем фри, блядь, и тарталетками, блядь, из гусиного паштета, блядь!
БОРЩ (затягивается и выпускает дым в лицо Царской Ухе). Седло барашка, на хуй, с рисом, на хуй, с черносливом, на хуй, фаршированным, на хуй, жареным миндалем!
УХА. Стерлядь паровая, блядь, под белым соусом, блядь, с каперсами, блядь, маслинами, блядь, креветками, блядь, раковыми шейками, блядь, и белыми грибами, блядь!
БОРЩ. Молодая индейка, на хуй, вымоченная три часа в белом вине, на хуй, фаршированная телячьей печенью, на хуй, шампиньонами, на хуй, говяжьими мозгами, на хуй, рубленым яйцом, на хуй, обмазанная сливочным маслом, на хуй, посыпанная толчеными сухарями, на хуй, запеченная в духовке, на хуй, в течение двух часов, на хуй, разрубленная на шестнадцать кусков, на хуй, политая клюквенным соком, на хуй, поданная на серебряном блюде, на хуй, с тушеной айвой, на хуй, сладким картофелем, на хуй, маринованными черешнями, на хуй, свежими персиками и абрикосовым вареньем, на хуй!"

Учитывая, насколько плотно криминальный жаргон и манеры вошли в нашу жизнь и вообще насколько все это близко русскому человеку - производит сногсшибательный комический эффект, правда? И стилизация отличная, и сама идея не сказать чтобы не злободневная, и эффект разрывающий)

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Эта книга ест мой мозг, Это вещь!

---

Ищу худ.книги про остров Ньюфаундленд

[Cpl.Merqury]

В этом году посчастливилось мне прочитать две отличные книги, где Ньюфаундленд и его жители были героями описываемых событий наравне с главным действующим лицом.
Это "Шхуна, которая не желала плавать" Фарли Моуэта и "Корабельные новости" Энни Прул.
И так я прониклась атмосферой острова и его жителей, что хотелось бы почитать еще что-то близкое по духу.
Может быть, кто-то подскажет книгу, где действие разворачивается на Ньюфаундленде или возле? Или как-то связано с этим островом?

@темы: Разыскивается

---

Связь между "Унесенными ветром" Митчелл и "Сними обувь твою" Войнич

[Ollemri]

Мне кажется, что Войнич взяла из "УВ" многие мотивы для "Сними обувь...". Параллели между Эллин и Беатрисой, между их мужьями, браками, добросовестным, но холодноватым и (не очень) любящим отношением к детям.

Между Эшли - и Артуром Пенвирном и Уолтером. Например:
1. "...Эшли никому не уступит ни в седле, ни за карточным столом... Да и во хмелю он крепок и любого из тарлтонских мальчишек свалит под стол. Это все так, да только у него к этому вовсе не Лежит душа. Вот почему я говорю, что странный он человек.
Скарлетт молчала. У нее стало еще тяжелее на сердце. Ей нечего было возразить отцу, она понимала, что он прав. Эшли нисколько не тянуло ко всем этим лихим забавам, в которых он принимал участие с таким блеском. Он просто проявлял вежливый интерес к тому, чему другие отдавали душу..."
2. "...Ну когда стреляют, или гроза, или надо скакать без седла, или пройти в лунную ночь по карнизу. Он(Артур) все это может, но ему от этого только тошно.
Странно, правда? Ему от этого ни капельки не весело.
— А тебе весело?
— Ну да, и всем весело..."


Может, девочки Тарлтон(их мать зовут Беатрисой ) отчасти списаны с Глэдис

А этот эпизод из "УВ" мог навеять Войнич выкидыш у ее героини и смерть Бобби: "...— Ни в чем нельзя быть уверенной, — произнесла всеведущая миссис Тарлтон. — Я, к примеру, потеряла моего первенца, увидев, как бык запорол одного из наших черномазых, и вообще..."

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Эта книга ест мой мозг

---

Рэй Брэдбери - Смерть - дело одинокое

[Recollection_Scapa]

Эту книгу называют одним из лучших американских детективов, однако, такое определение может настроить на совершенно неправильный лад человека, который раньше никогда не слышал ни о ней, ни о феномене текста Брэдбери.
Логика, рациональность умозаключений, иррациональность мотивов, механика преступления - вещи, с которыми стойко ассоциируется понятие "детектив". Но действие этого романа напрочь отказывается следовать законам жанра, более того, оно отказывается подчиняться и такой данности, как законы окружающего мира. Потому что перед нами - не рассказ о якобы случившейся череде убийств в городке Венеция, штат Калифорния, перед нами - внутренний мир главного героя, в котором предчувствия и страхи имеют больше веса, чем любые доводы рассудка. Вся палитра чувств отражена в красках рассыпающегося города, в сырости квартир и холоде океанских волн. Мифологическое сознание автора работает на полную мощность: вместо разрушающихся "русских горок" на страницах романа затаились умершие тысячелетия назад динозавры; покоившийся на волнах кинотеатр напоминает склеп, а персонажи немого кино - лишь призраков уходящей эпохи.

Мы с самого начала знаем, кто преступник, нам не нужно знать имя, его назовут, но в самом конце, лишь для того, чтобы гнетущие нас тени наконец приняли свою форму. Мы знаем, кто он, так как каждый час он неотлучно следует за нами, в самые серые дни мы можем услышать его дыхание у себя за спиной. Он не выбирает своих жертв. Почему первыми убитыми стали именно старики? К концу даже самой спокойной и размеренной жизни, самые стойкие из нас наполняются собранными за прожитые года тревогами, унынием, отчаянием...одиночеством. Если их доля в организме превышает одному Богу известную норму, они формируют нашу персональную клетку ("львиную клетку", "клетку для канареек"), и мы автоматически попадаем в список ожидания. Пока один из нас не отчается настолько, что решит искать подобных себе, и самостоятельно вершить их судьбу.

Являясь книгой об одиночестве и угасании, роман одновременно можно назвать поиском пути к счастью. Рассказчика нельзя назвать одиночкой - да, он переполнен тяжелыми чувствами и эмоциям, но он, скорее, полон ими, он знает, как ими распорядиться, в какое русло направить накопленную энергию. Он знает, как противостоять Чудовищу. Он находит ответ в творчестве. Старенький "Ундервуд" становится для него и музыкальным инструментом, с помощью которого можно дать выход загнивающим эмоциям, и в то же время - грозным оружием против неведомого, прячущегося за дверьми и пытающегося проникнуть в душу. Самое главное - он спасает людей, уже пресытившихся холодными ветрами жизни, и самого автора. Недаром, рассказчик меняет название своей книги (которое аналогично названию романа - "Смерть - дело одинокое") на "От смерти на всех парусах". Вместе с ним от смерти спасаются и детектив Элмо Крамли - тоже писатель, обладатель удивительного дома, райского уголка, который смотрится весьма необычно на фоне мрачных пейзажей Венеции; и киноактриса Констанция Ратттиган, поле для творчества которой - сама жизнь; и слепец Генри, который может показать дорогу гораздо лучше иного зрячего.
В них еще жива вера в цель своего пути, а значит, смерть сегодня подождет.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Это вещь!, Мой прогресс

---

Radani: список 2012

[Radani]

Прочитано: 4
В процессе: 9

21 книга из классики. Мне стыдно, что это мной еще не прочитано.

21 книга из классики. Мне стыдно, что это мной еще не прочитано.
1. Ф.М. Достоевский. "Братья Карамазовы".
2. Дж. Джойс. "Дублинцы".
3. Дж. Джойс. "Улисс".
4. Ш. Бодлер. "Цветы зла".
5. И. Гёте. "Фауст".
6. М.А. Булгаков. "Собачье сердце".
7. Дж.Г. Байрон. "Паломничество Чайльд-Гарольда".
8. Ч. Диккенс. "Дэвид Копперфильд".
9. Ч. Диккенс. "Посмертные записки Пиквикского клуба".
10. И. Ефремов. "Лезвие бритвы".
11. У. Шекспир. Сонеты.
12. А. Блок. Стихотворения.
13. В. Хлебников. Стихотворения.
14. М. Шолохов. "Судьба человека".
15. М. Цветаева. Стихотворения.
16. И. Бродский. Стихотворения.
17. Р. Брэдбери. "...И грянул гром".
18. Р. Брэдбери. "451 градус по Фаренгейту".
19. Р. Желязны. "Хроники Амбера".
20. В. Распутин. "Живи и помни".
21. А. Солженицын. "Раковый корпус".

12 книг по психологии

12 книг по психологии
1. Э. Берн. "Игры, в которые играют люди".
2. Э. Берн. "Люди, которые играют в игры".
3. В.С. Мухина. "Возрастная психология".
4. Р.С. Немов. "Психология. Т.1. Общие основы психологии".
5. З. Фрейд. "Психология бессознательного".
6. Л.С. Выготский. "Лекции по психологии".
7. Реан А.А., Бордовская Н.В. "Психология и педагогика".
8.
9.
10.
11.
12.

12 книг области филологии

12 книг области филологии
1. Н. Галь. "Слово живое и мертвое".
2. А.Н. Веселовский. "Историческая поэтика".
3. С.И. Радциг. "Введение в классическую филологию".
4. В.И. Минералов. "Введение в славянскую филологию".
5. М. Кронгауз "Русский язык на грани нервного срыва".
6. Ф.М. Березин. "История лингвистических учений".
7. В.М. Жирмунский. "Общее и германское языкознание".
8. В.Е. Хализев. "Теория литературы".
9. О.Я. Гойхман, Т.М. Надеина. "Речевая коммуникация".
10. Е.Н. Зарецкая. "Риторика. Теория и практика речевой коммуникации".
11. Г.В. Рогова "Методика обучения иностранным языкам".
12.

@темы: Список 2012

---

А.Макаревич "Евино яблоко"

[Дейдре]

А потом земля тихо вздрогнула, и что то изменилось в воздухе, и вдруг перестали быть нужными песни – песни, которые полвека заменяли людям молитвы. Их еще писали и пели, и иногда получалось так же хорошо, как вчера, – просто мир перестал вибрировать в ответ. ... Нет, их по прежнему боготворили постаревшие фаны, и народ ломился на концерты, но Егор отлично видел, что они любят не их песни, а себя молодых в их песнях – слишком долго все прожили вместе, дыша одним кислородом. А молодые, наверное, усматривали в их музыке какое то диковинное прикольное ретро, сами же дышали уже совсем другой смесью, и пространство вокруг них заполнилось совсем другими звуками, приправленными стебом – иногда даже смешным. Егор любил стеб, особенно талантливый, но когда количество его в десятки раз превысило максимально допустимую концентрацию в окружающей среде, стало ясно, что за ним пытаются спрятать отсутствие чего то очень важного, может быть, самого главного, вдруг исчезнувшего из воздуха. Так шутят на тонущем корабле.
А. Макаревич Евино яблоко

Хорошая книжка, рекомендую всем сопричастным и интересующимся. Сюжет вроде бы и есть, но проспойлерить невозможно - не в сюжете дело. Дело в атмосфере рок-н-ролльных тусовок, которые Макаревич в этом тексте воссоздает, в заметках на полях. Книга написана нелинейно, 70 мешаются с 80, 90, 00. Получается микс личного восприятия, солянка воспоминаний и прожитой героем жизни. Что-то из этой атмосферы я краем уха застала, что-то вошло в мою жизнь по рассказам алдовых... Я еще находила в гараже старые кассеты, записанные на кухне (Боже, я могла это слушать! В том качестве...), но за концерты нас уже не винтили, конечно. Хотя атмосфера постоянного "могут повинтить" была. Да и за другое винтили.
Да, так вот, помимо атмосферы в этой книге есть заметки на полях новейшей русской истории. Заметки субъективные, но очень неглупые. И немало "вечных" вопросов с попыткой по-своему ответить на них. Когда человек отвечает на эти вопросы сам, своей жизнью, своей кровью - книге доверяешь.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Это вещь!, Цитаты

---

Анджей Сапковский "Башня шутов"

[Galadriel]

Сразу оговорюсь: я очень люблю всю сагу о ведьмаке. Даже несмотря на ее длину. Даже несмотря на то, что она так безбожно слита. Я прочитала ее впервые лет в 14-15 - самый возраст для восприятия таких вещей, короче, и очень долго оставалась под впечатлением. Собственно, и сейчас остаюсь, обожаю и мир, и героев. Возможно, отсюда, мягко скажем, завышенные ожидания к Саге о Рейнване.
Но увы, Рейнван - это совсем не то. В Ведьмаке был какой-то очень уместный пафос, местами переходящий в трагизм, - ровно столько, сколько надо для хорошего фэнтезийного романа. Четырнадцатая с Холма, Дитя Предназначения, пресловутый педантизм Тиссаи де Врийе. То ли я постарела и зачерствела, то ли Сапковский потерял хватку - в "Башне шутов" нет ни одного такого момента, который, скажем так, затронул бы какие-то струны в моей душе. Именно на уровне осознания драматизма и высоты ситуации - а то, знаете, пугать инквизицией, кострами и раздробленными черепами-то особых способностей не нужно. Да и не скажу, что меня сильно это впечатляет - приметы эпохи, ничего не поделаешь.
Рейнван по сравнению с Ведьмаком написан, на мой взгляд, в более юмористическом ключе. Изрядную часть книги мне казалось, что я читаю не Сапковского (у которого в Ведьмаке юмор прекрасно перемежается с трагизмом, как сказать, низкий и высокий штили), а вовсе даже "Шмагию" Олдей. Почему-то на Шмагию с ее недо-мистикой и недо-магией, но обилием имен, названий, университетской и церковной латыни, это похоже больше всего. Только Олди все-таки написали стеб, и это очевидно, и читать его весело. У Сапковского же получился стеб по форме, но не по содержанию, да и то далеко не такой смешной, как Олди. Язык Олди вызывает смех, местами переходящий в валяние пацталом; язык Сапковского заставляет улыбнуться, но не более того. Нужно, кстати, похвалить переводчика за это - перевод действительно очень хорош, и больше половины прелести книги заключается в том, каким языком она написана и переведена.
Первое, что бросается в глаза, когда открываешь "Башню шутов" - обилие церковной латыни. На церковной латыни говорят все, начиная от епископов, которым сам бог велел, и заканчивая последними деревенскими дурачками. Буквально подавальщицы в захолустном трактире и всякие разбойники и голодранцы цитируют "De civitas dei" Августина и "Summa teologica" Аквината, причем в оригинале и как бы между делом, как у нас иные вставляют матерные слова. От этого создается впечатление, что Сапковский хотел то ли перещеголять, то ли обстебать "Баудолино" Эко - причем неясно, что именно, поскольку обстебать Эко прекрасно успел сам себя, а перещеголять его в знании всяких заковыристых средневековых текстов вряд ли кто может. И только единственный особо одаренный персонаж, Самсон, который по случаю оказывается существом из другого мира (и которого я про себя иначе как "пришелец Константин" не могу называть) цитирует Данте на итальянском, что, очевидно, должно свидетельствовать о принадлежности к более высокому культурному уровню. Хотя бы Аверроэоса не цитируют в оригинале, и то спасибо. В общем, текст набит всяческими заковыристыми цитатами, средневековыми теологическими авторитетами и прочими радостями историка и фиолога под завязку. Это момент на любителя, конечно, но по мне - приятнейшая черта романа, которая его очень сильно украшает.
Увы, на этом достоинства романа и заканчиваются. Потому что про сюжет и персонажей не могу сказать ничего хорошего. Они не то чтобы слишком ужасны - но и ничем выдающимся не отличаются. Главный герой - классический шалопай, такой человек-функция приключенческих романов; функция состоит в том, чтобы влипать в различные неприятности, кое-как выпутываться из них - и немедленно влипать в новые. То есть все, что делает герой, так или иначе направлено исключительно на достижение вышеозвученных результатов. Сопровождают героя deus ex machina - таинственный монах и убивец Шарлей и упомянутый уже пришелец Константин. При этом ни один их трех главных героев как-то не вызывает интереса и симпатии именно как личность; несмотря на то, что у них у всех есть какое-то прошлое, убеждения, идеалы и тд, они все равно не производят впечатления живых людей и *настоящих* характеров.
То же самое - с сюжетом, который, собственно, состоит в том, что герои влипают в неприятности и вылезают из них, влипают - вылезают, и так - пока автору не надоест. Концовка - сразу проспойлерю - очень неожиданная не том плане, что такого конца не ожидаешь; а в том, что не ожидаешь, что это уже конец. Иные главы посреди романа куда более законченными выглядят. А тут просто идут титры по экрану tbc, и тянет пролистать обратно и посмотреть, может, ты упустила нечто судьбоносное, что свидетельствовало бы о явном намерении автора свернуть сюжет, логическом окончании приключений и тд. Но нет, ничего подобного, увы. В общем, от концовки впечатление остается еще более печальное.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Жвачка для мозга

---

Моделирование и синтез оптимальной структуры сети Ethernet

[Garryncha]

Благодаров А.В., Пылькин А.Н., Скуднев Д.М., Шибанов А.П. – Моделирование и синтез оптимальной структуры сети Ethernet. – М.: Горячая линия-Телеком, 2011. – 112с.: ил. Честно скажу, что книгу не читал, только пролистал. И на 99% её не прочитаю — ибо зачем голову загружать всякой фигнёй? В своей книжке «Моделирование и синтез оптимальной структуры сети Ethernet» Благодаров А.В., Пылькин А.Н., Скуднев Д.М., Шибанов А.П. – сначала порассуждали о сетях Ethernet, при этом почему-то упоминают хабы (концентраторы) и CSMA/CD, хотя книжка 2011 года. Видать, давно начали писать, когда хабы ещё существовали в природе.) Ну да ладно. Книжка написана, по-моему, по структуре диссертации. Хотя с диссертациями я не знаком, у меня сложилось впечатление, что у них такая структура. Сначала идёт обзор литературы, много ссылок, описаний, о чём книжка – хорошо написано. Но удивило, что нет Вилли Иверсена с его «Теорией телетрафика», и удивило, что превалируют русские авторы. Видимо, авторы не очень читают по-английски, или патриоты нашего особенного пути в науке. Из хорошего – они написали, что есть аналитические и имитационные методы моделирования. У них – имитационный, забегая вперёд.

Дальше в главах 2 и 3 они описывают сети Ethernet и свою модель этих сетей, без сложной математики, просто вводят формальное представление сети Ethernet.
Также они описывают локальные сеточки своих университетов, где и проверялись модели, видимо. Поржал. Т.к. масштаб маленький, оборудование D-Link, хабы встречаются. Короче, если модель успешно работает на этих сеточках – это ничего не значит ровным счётом для практических сетей. В организациях, где сеточки такого же размера, админ никогда не будет заморачиваться моделями и специальным ПО для проектирования сетей. Ну да ладно, есть в книжечке авторов и полезные для меня моменты, за что спасибо им.

В 4-й главе самая суть, самая «мякотка» (по мнению авторов, наверное). Там они взяли и к формальной модели сети, составленной ранее, прикрутили генетический алгоритм, ими придуманный (или отчасти позаимствованный у кого-то), чтобы решить, как сэкономить на прокладке кабеля в СКС и закупке коммутаторов, но чтобы при этом пропускную способность сделать максимальной.

Я не знаю, что такое генетические алгоритмы (и разбираться не полезу, сейчас, по крайней мере). Но верю, что авторы всё как надо по ним сделали.
Почему-то под результаты скромно отдельную главу не сделали, они в конце 4-й главы. Итак, результаты.
После оптимизации их алгоритмом, который, видимо, как-то меняет логическую и физическую топологии сети при одном и том же наборе коммутаторов и кабелей – снизилась загрузка на коммутаторы на 4-5% и увеличился резерв полосы пропускания на 5-7% при той же самой СКС.

Дак это же фигня, всё в рамках погрешности! У нас задача перед отделом проектирования стоит – снизить загрузку пограничных маршрутизаторов на 10%. Для этого можно просто отключить какой-нибудь экспорт NetFlow. Но 5% – это мало. Короче, на мой взгляд, ради таких выигрышей в 5% никакое специальное ПО, модели и алгоритмы нафиг не нужны, тем более, если эти выигрыши достигаются в сетях масштаба < 100 компьютеров.
И в конце идёт рассмотрение задачи: «Определение оптимальной структуры сети FastEthernet с одним коммутатором».
И смех, и грех. Без комментариев.

Ладно, мне эта книжка была полезна тем, что дала структуру диссертации или просто такой исследовательской работы.

P.S.: Меня ещё вначале рецензии поразило, какая же я язва! Сам ничего ещё не сделал, а других раскритиковал в пух и прах! Мягче надо быть, хорошо, что авторы моей рецензии не прочитают.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Эта книга ест мой мозг

---

Филип Пулман "Северне сияние"

[Черный пластилин]

Я не буду писать рецензию на эту книгу, я только напишу, чему я из нее научилась, с учетом того, что книга детская, и помятуя, как буквально я все воспринимала в детстве. Мир Пулмана аналогичен нашему, но полон магии и цеппелинов, так что параллели проводить очень легко.
Англия. Англию населяют холодные и прекрасные лорды и леди, позитивные и добрые нищеброды и, конечно, британские ученые.
Америка. Американцы - позитивные добрые меркантильные мудаки.
Север *неопределенно показала в сторону Исландии, Норвегии, Швеции и России*: там в основном и происходит действие книги, так что о севере поподробней. На Севере живет куча разного народа: бабки ежки, чукчи, британские ученые (а че бы и нет) и, конечно, медведы. Медведов на севере много, они даже ходят по улицам и играют на балалайках и иногда бухают. Медведы - добрые сильные создания, почти люди, но при том нифига не люди. И нефиг им тут перенимать западную культуру и косить под людей! (мнение автора). Да и культура у них особо не выходит, нечто вычурно-варварско-декадентское. Раз уж родились жывотными, вот пусть и гордятся этим,а в люди не лезут.
Да, а еще от автора я почерпнула, что главные злодеи в этом мире - свои родители. Очень правильная и мудрая мысль! Сама то я дошла до этого лет в 14, когда мне на новый год не подарили чау-чау, а главной героине лет 8 (но помню точно), и она уже просекла!
В общем хорошая книжка очень и очень интересная. Вот если бы ни дискриминация медведов...

@темы: Эта книга ест мой мозг, Только для взрослых, Пятиминутка веселья

---

Нужна помощ!

[~Леди Осень~]

Дорогие сообщники, очень нужна ваша помощ!
Подскажите правильную последовательнойсть книг по вселенной Звездных воин. (т.е. что за чем читается, какая книга первой, какая после нее и т.д.)
А то в интернете везде разные данные, я совсем запуталась

@темы: Разыскивается

---

EvaDrasen: список 2012

[EvaDrasen]

Прочитано: 26

21 художественных книг

21 художественных книг
1. "Один день" Д. Николс
2. "Исповедь англичанина, употреблявшего опиум" Т. Де Квинси
3. "Мутные воды Меконга" К. Мюллер
4. "Четыре пути к прощению" У. Ле Гуин
5. "Тэсс из рода д'Эрбервиллей" Т. Гарди
6. "Пражское кладбище" У. Эко
7. "Убик" Ф. Дик
8. "Трудно быть богом" Стругацкие
9. "Карта и территория" М. Уэльбек
10. "Белая голубка Кордовы" Д. Рубина
11. "Разум и чувства" Дж. Остен
12. "Элементарные частицы" М. Уэльбек
13. "Биологический материал" Н. Хольмквист
14. "Вести из ниоткуда" У. Моррис
15. "Машенька" Набоков
16. "Я не боюсь" Н. Амминити
17. "Платформа" М. Уэльбек
18. "Ведьма. Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз" Г. Магуайр
19. "Анафем" Н. Стивенсон
20.
21.

12 книг об искусстве и вокруг него

12 книг об искусстве и вокруг него
1. "Галерейное дело" Н. Суворов
2. "Искусство и истина" Зедьлмайр
3. "История искусств как история духа" М. Дворжак
4. "Система моды. Статьи по семиотике культуры" Р. Барт
5. "Гемма Коперника. Мир науки в изобразительном искусстве" В. Глазычев
6. "Essential Arts and Crafts" K. Livingstone
7. "The Story of Baccarat" Dany Sauto
8. "Карл Фаберже" Кеннет Сноумен
9.
10.
11.
12.

12 других нехудожественных книг

12 других нехудожественных книг
1. "Непобедимый интроверт" М. Лэйни
2. "Культура и ценность. О достоверности" Л. Витгенштейн
3. "Мир многих миров. Физики в поисках параллельных вселенных". А. Виленкин
4. "Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир" К. Фрит
5. "Эгоистичный ген" Р. Докинз
6. "Человек играющий" Хейзинга
7. "Магия слова" Д. Петров, В. Борейко
8. "Чай с Джейн Остин" К. Уилсон
9. "Нет, спасибо, я просто смотрю" Г. Фридман
10.
11.
12.

запись создана: 12.01.2012 в 15:03

@темы: Список 2012, Мой прогресс

---

Рэй Брэдбери "451 градус по Фаренгейту"

[Rigosha]

Недалекое будущее. Мир, расколотый надвое, живущий в ожидании последней войны. Люди имеют все, что им нужно для счастливой и беззаботной жизни, но есть только одно «но». В этом мире запрещено читать и даже хранить книги, а за потенциально опасными индивидами, не желающими примириться с подобным положением дел, охотится механический пес. Пожарные теперь не тушат огонь, они его разжигают, посещая людей, уличенных в хранении еще оставшихся книг. Монтэг – один из таких пожарных. Он любит свою работу, насколько это возможно в выхолощенном мире, лишенном каких-либо чувств и эмоций, и с удовольствием ее выполняет. У него есть жена, такая же пустая и холодная, как миллионы людей, привыкших к ежедневным развлечениям и давно уже разучившихся давать себе труд задуматься над чем-то, кроме покупки нового телевизора. Но внезапно в жизни Монтэга начинают происходить события, полностью меняющие его восприятие реальности. Встреча со странной, непохожей на других девушкой, самоубийство преступницы, не пожелавшей расстаться со своими книгами и смотреть, как они горят, и вот уже герой крадет книгу во время одного из рабочих выездов, находит пожилого ученого, который еще помнит, что когда-то значили книги для человечества, и в результате становится изгоем, преступником, социально опасным элементом, поимку которого правительство считает делом чести.
* * *

Брэдбери мог написать только одну книгу и его имя все равно осталось бы в веках.
В школе я любила читать антиутопии, потому что воспринимала их как нечто вроде творений Стивена Кинга, но более приближенное к реальности. Я читала их ради того, чтобы испытать то странное чувство, когда понимаешь, что все описанное если и сбудется, то когда-нибудь далеко-далеко в будущем, с какими-то другими людьми, которые конечно же будут гораздо глупее моих современников, раз позволят сотворить с собой такое.
Прошло всего десять лет, но теперь антиутопии читаются совсем иначе. Брэдбери стал своеобразным Жюлем Верном своего времени, умудрившимся предсказать будущее. Но, в отличие от Верна, с его наивно-трогательными положительными персонажами и безусловной верой в победу добра над злом, Брэдбери изучил человеческую природу на порядок лучше.
Человеку свойственно стремиться к покою, пусть и не в буквальном смысле, именно поэтому в мире романа «451 градус по Фаренгейту» все подчинено развлечениям. Человеком думающим сложнее управлять, поэтому постепенно, исподволь все подчиняется желаниям единого серого стада, воспитанного в подчинении своим рефлексам, ориентированных лишь на удовлетворение своих нехитрых потребностей. В этой серой массе постепенно тонут те, кто хоть чем-то от нее отличается, а тех, кто не тонет сам, топят специально обученные «пожарные».
Этот роман действительно страшно читать, потому что все описанное тогда, в далеком 1953, задолго до внедрения в нашу жизнь цифровых технологий, сейчас сбывается с невероятной быстротой. Стоит лишь оглянуться, и вот оно, равнодушие, всеобщая толерантность, эгоизм, нежелание узнавать хоть что-то новое, отсутствие тяги к созиданию… Откуда 60 лет назад Брэдбери узнал о современных реформах образования? Как он сумел предсказать появление плееров, плазменных панелей и виртуальной реальности?
Эту книгу можно цитировать от начала и до конца, каждое слово в ней про нас из настоящего, это предупреждение о том, к чему мы можем прийти в самом недалеком будущем, это призыв оглянуться на самих себя и посмотреть на свою жизнь со стороны. А я-то какой? Неужели такой же, как они, такой же живой труп? Нет? А в чем отличие?
В романе удивительным образом сочетаются гнетущая атмосфера безысходности и неиссякаемая вера в лучшее, в возможность что-то изменить, в единение неравнодушных, а изумительно точный, богатый язык автора создает столь яркие образы, что от книги невозможно оторваться. Но, перелистнув последнюю страницу, хочется подойти к зеркалу и, пристально глядя на свое отражение, надеяться не найти в нем тех признаков пустоты, а увидеть что-то новое, то, что волшебник Рэй спустя почти шестьдесят лет сумел превнести в своего читателя.

Знаете, мы в школе никогда не задаём вопросов. По крайней мере большинство. Сидим и молчим, а нас бомбардируют ответами — трах, трах, трах, — а потом ещё сидим часа четыре и смотрим учебный фильм. Где же тут общение? Сотня воронок, и в них по желобам льют воду только для того, чтобы она вылилась с другого конца. Да ещё уверяют, будто это вино.

— Оставь меня в покое. — сказала Милдред. — Я в этом не виновата.
— Оставить тебя в покое! Хорошо. Но как я могу оставить в покое себя? Нет, нельзя нас оставлять в покое. Надо, чтобы мы беспокоились, хоть изредка. Сколько времени прошло с тех пор, как тебя в последний раз что-то тревожило? Что-то значительное, настоящее?

— А раз всё стало массовым, то и упростилось, — продолжал Битти. Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но, когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка. Вы понимаете меня, Монтэг?

Битти разглядывал узоры табачного дыма, плывущие в воздухе.
— Постарайтесь представить себе человека девятнадцатого столетия — собаки, лошади, экипажи — медленный темп жизни. Затем двадцатый век. Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объёме. Сокращённое издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!
— Скорее к развязке, — кивнула головой Милдред.
— Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом ещё больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за две минуты, потом ещё: десять — двадцать строк для энциклопедического словаря. Я, конечно, преувеличиваю. Словари существовали для справок. Но немало было людей, чьё знакомство с «Гамлетом» — вы, Монтэг, конечно, хорошо знаете это название, а для вас, миссис Монтэг, это, наверно, так только, смутно знакомый звук, — так вот, немало было людей, чьё знакомство с «Гамлетом» ограничивалось одной страничкой краткого пересказа в сборнике, который хвастливо заявлял: «Наконец-то вы можете прочитать всех классиков! Не отставайте от своих соседей». Понимаете? Из детской прямо в колледж, а потом обратно в детскую. Вот вам интеллектуальный стандарт, господствовавший последние пять или более столетий.

— А теперь быстрее крутите плёнку, Монтэг! Быстрее! Клик! Пик! Флик! [1] Сюда, туда, живей, быстрей, так, этак, вверх, вниз! Кто, что, где, как, почему? Эх! Ух! Бах, трах, хлоп, шлёп! Дзинь! Бом! Бум! Сокращайте, ужимайте! Пересказ пересказа! Экстракт из пересказа пересказов! Политика? Одна колонка, две фразы, заголовок! И через минуту всё уже испарилось из памяти. Крутите человеческий разум в бешеном вихре, быстрей, быстрей! — руками издателей, предпринимателей, радиовещателей, так, чтобы центробежная сила вышвырнула вон всё лишние, ненужные бесполезные мысли!..

Срок обучения в школах сокращается, дисциплина падает, философия, история, языки упразднены. Английскому языку и орфографии уделяется всё меньше и меньше времени, и наконец эти предметы заброшены совсем. Жизнь коротка. Что тебе нужно? Прежде всего работа, а после работы развлечения, а их кругом сколько угодно, на каждом шагу, наслаждайтесь! Так зачем же учиться чему-нибудь, кроме умения нажимать кнопки, включать рубильники, завинчивать гайки, пригонять болты?

Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать. Организуйте же, организуйте всё новые и новые виды спорта, сверхорганизуйте сверхспорт! Больше книг с картинками. Больше фильмов. А пищи для ума всё меньше. В результате неудовлетворённость. Какое-то беспокойство. Дороги запружены людьми, все стремятся куда-то, всё равно куда.

Возьмём теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашей цивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидеть которую-нибудь из них — любителей собак или кошек, врачей, адвокатов, торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских, шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев, жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач не должны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков. Запомните, Монтэг, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай бог как-нибудь их задеть! Злонамеренные писатели, закройте свои пишущие машинки! Ну что ж, они так и сделали. Журналы превратились в разновидность ванильного сиропа. Книги — в подслащённые помои. Так, по крайней мере, утверждали критики, эти заносчивые снобы. Не удивительно, говорили они, что книг никто не покупает. Но читатель прекрасно знал, что ему нужно, и, кружась в вихре веселья, он оставил себе комиксы. Ну и, разумеется, эротические журналы. Так-то вот, Монтэг. И всё это произошло без всякого вмешательства сверху, со стороны правительства. Не с каких-либо предписаний это началось, не с приказов или цензурных ограничений. Нет! Техника, массовость потребления и нажим со стороны этих самых групп — вот что, хвала господу, привело к нынешнему положению.

Когда школы стали выпускать всё больше и больше бегунов, прыгунов, скакунов, пловцов, любителей ковыряться в моторах, лётчиков, автогонщиков вместо исследователей, критиков, учёных и людей искусства, слово «интеллектуальный» стало бранным словом, каким ему и надлежит быть. Человек не терпит того, что выходит за рамки обычного. Вспомните-ка, в школе в одном классе с вами был, наверное, какой-нибудь особо одарённый малыш? Он лучше всех читал вслух и чаще всех отвечал на уроках, а другие сидели, как истуканы, и ненавидели его от всего сердца? И кого же вы колотили и всячески истязали после уроков, как не этого мальчишку? Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют своё ничтожество.

Цветным не нравится книга «Маленький чёрный Самбо». Сжечь её. Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и её тоже. Кто-то написал книгу о том, что курение предрасполагает к раку лёгких. Табачные фабриканты в панике. Сжечь эту книгу. Нужна безмятежность, Монтэг, спокойствие. Прочь всё, что рождает тревогу. В печку! Похороны нагоняют уныние — это языческий обряд. Упразднить похороны. Через пять минут после кончины человек уже на пути в «большую трубу». Крематории обслуживаются геликоптерами. Через десять минут после смерти от человека остаётся щепотка чёрной пыли. Не будем оплакивать умерших. Забудем их. Жгите, жгите всё подряд. Огонь горит ярко, огонь очищает.

Наследственность и среда — это, я вам скажу, любопытная штука. Не так-то просто избавиться от всех чудаков, за несколько лет этого не сделаешь. Домашняя среда может свести на нет многое из того, что пытается привить школа. Вот почему мы всё время снижали возраст для поступления в детские сады. Теперь выхватываем ребятишек чуть не из колыбели.

Семья влияла на её подсознание, в этом я убедился, просмотрев её школьную характеристику. Её интересовало не то, как делается что-нибудь, а для чего и почему. А подобная любознательность опасна.

Если правительство плохо, ни черта не понимает, душит народ налогами, — это всё-таки лучше, чем если народ волнуется. Спокойствие, Монтэг, превыше всего! Устраивайте разные конкурсы, например: кто лучше помнит слова популярных песенок, кто может назвать все главные города штатов или кто знает, сколько собрали зёрна в штате Айова в прошлом году. Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, ничего, зато им будет казаться, что они очень образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперёд, хоть на самом деле они стоят на месте. И люди будут счастливы, ибо «факты», которыми они напичканы, это нечто неизменное. Но не давайте им такой скользкой материи, как философия или социология. Не дай бог, если они начнут строить выводы и обобщения. Ибо это ведёт к меланхолии! Человек, умеющий разобрать и собрать телевизорную стену, — а в наши дни большинство это умеет, — куда счастливее человека, пытающегося измерить и исчислить вселенную, ибо нельзя её ни измерить, ни исчислить, не ощутив при этом, как сам ты ничтожен и одинок. Я знаю, я пробовал! Нет, к чёрту! Подавайте нам увеселения, вечеринки, акробатов и фокусников, отчаянные трюки, реактивные автомобили, мотоциклы-геликоптеры, порнографию и наркотики. Побольше такого, что вызывает простейшие автоматические рефлексы!

Я часто думаю, узнал бы господь бог своего сына? Мы так его разодели. Или, лучше сказать, — раздели. Теперь это настоящий мятный леденец. Он источает сироп и сахарин, если только не занимается замаскированной рекламой каких-нибудь товаров, без которых, мол, нельзя обойтись верующему.

Свободного времени у нас достаточно. Но есть ли у нас время подумать? На что вы тратите своё свободное время? Либо вы мчитесь в машине со скоростью ста миль в час, так что ни о чём уж другом нельзя думать, кроме угрожающей вам опасности, либо вы убиваете время, играя в какую-нибудь игру, либо вы сидите в комнате с четырехстенным телевизором, а с ним уж, знаете ли, не поспоришь.

Но что же дальше? Помогут ли нам книги?
— Только при условии, что у нас будет третья необходимая нам вещь. Первая, как я уже сказал, — это качество наших знаний. Вторая — досуг, чтобы продумать, усвоить эти знания. А третья — право действовать на основе того, что мы почерпнули из взаимодействия двух первых.

Кто не созидает, должен разрушать. Это старо как мир. Психология малолетних преступников.

— Как ваши дети, миссис Фелпс? — спросил Монтэг.
— Вы прекрасно знаете, что у меня нет детей! Да и кто в наше время, будучи в здравом уме, захочет иметь детей? — воскликнула миссис Фелпс, не понимая, почему так раздражает её этот человек.
— Нет, тут я с вами не согласна, — промолвила миссис Бауэлс. — У меня двое. Мне, разумеется, оба раза делали кесарево сечение. Не терпеть же мне родовые муки из-за какого-то там ребёнка? Но, с другой стороны, люди должны размножаться. Мы обязаны продолжать человеческий род. Кроме того, дети иногда бывают похожи на родителей, а это очень забавно. Ну, что ж, два кесаревых сечения — и проблема решена. Да, сэр. Мой врач говорил — кесарево не обязательно, вы нормально сложены, можете рожать, но я настояла.
— И всё-таки дети — это ужасная обуза. Вы просто сумасшедшая, что вздумали их заводить! — воскликнула миссис Фелпс.
— Да нет, не так уж плохо. Девять дней из десяти они проводят в школе. Мне с ними приходится бывать только три дня в месяц, когда они дома. Но и это ничего. Я их загоняю в гостиную, включаю стены — и всё. Как при стирке белья. Вы закладываете бельё в машину и захлопываете крышку. — Миссис Бауэлс хихикнула. — А нежностей у нас никаких не полагается. Им и в голову не приходит меня поцеловать. Скорее уж дадут пинка. Слава богу, я ещё могу ответить им тем же.

— Ну? Теперь видите? Я знала, что так будет! Вот это-то я и хотела доказать! Я всегда говорила, что поэзия — это слёзы, поэзия — это самоубийства, истерики и отвратительное самочувствие, поэзия — это болезнь. Гадость — и больше ничего! Теперь я в этом окончательно убедилась. Вы злой человек, мистер Монтэг, злой, злой!
— Ну, а теперь… — шептал на ухо Фабер.
Монтэг послушно повернулся, подошёл к камину и сунул руку сквозь медные брусья решётки навстречу жадному пламени.
— Глупые слова, глупые, ранящие душу слова, — продолжала миссис Бауэлс. — Почему люди стараются причинить боль друг другу? Разве мало и без того страданий на свете, так нужно ещё мучить человека этакой чепухой.

А если вы будете скрывать своё невежество, вас не будут бить и вы никогда не поумнеете.

Но у человека есть одно замечательное свойство: если приходится всё начинать сначала, он не отчаивается и не теряет мужества, ибо он знает, что это очень важно, что это стоит усилий

Когда я был ещё мальчиком, умер мой дед, он был скульптором. Он был очень добрый человек, очень любил людей, это он помог очистить наш город от трущоб. Нам, детям, он мастерил игрушки, за свою жизнь, он, наверно, создал миллион разных вещей. Руки его всегда были чем-то заняты. И вот когда он умер, я вдруг понял, что плачу не о нём, а о тех вещах, которые он делал. Я плакал потому, что знал: ничего этого больше не будет, дедушка уже не сможет вырезать фигурки из дерева, разводить с нами голубей на заднем дворе, играть на скрипке или рассказывать нам смешные истории — никто не умел так их рассказывать, как он. Он был частью нас самих, и когда он умер, всё это ушло из нашей жизни: не осталось никого, кто мог бы делать это так, как делал он. Он был особенный, ни на кого не похожий. Очень нужный для жизни человек. Я так и не примирился с его смертью. Я и теперь часто думаю, каких прекрасных творений искусства лишился мир из-за его смерти, сколько забавных историй осталось не рассказано, сколько голубей, вернувшись домой, не ощутят уже ласкового прикосновения его рук. Он переделывал облик мира. Он дарил миру новое. В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов прекрасных поступков.

Моя жена… Милли… Бедная, бедная Милли. Я ничего не могу вспомнить… Думаю о её руках, но не вижу, чтобы они делали что-нибудь. Они висят вдоль её тела, как плети, или лежат на коленях, или держат сигарету. Это всё, что они умели делать.

Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чём после смерти найдёт прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, — говорил мне дед. — Первый пройдёт, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».

Люди не должны забывать, сказал он, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана — просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает.

Дед мой умер много лет тому назад, но если вы откроете мою черепную коробку и вглядитесь в извилины моего мозга, вы найдёте там отпечатки его пальцев. Он коснулся меня рукой.

...он услышал крик Милдред, ибо в миллионную долю той секунды, что ей осталось жить, она увидела на стенах своё лицо, лицо, ужасающее своей пустотой, одно в пустой комнате, пожирающее глазами самоё себя.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Это вещь!, Цитаты, Мой прогресс

---

Робер де Борон "Роман о Граале"

[Дейдре]

Робер де Борон Роман о Граале: Либрусек Флибуста.

А наш Король-Рыбарь Граалем
И мы за то его похвалим —
Отмечен, облечен, и се,
От умиленья плачут все.

Аннотация: Это первая в истории книга, в которой рассказывается история святого Грааля как чаши, в которую собрали кровь Христа после распятия (были и другие версии), и о первом хранителе Грааля - Иосифе Аримафейском.
Краткое содержание и структуру романа можно узнать из Википедии

Бурный восторг

Господа, это великолепно! Поначалу меня смутило отсутствие комментариев: средневековые тексты тяжелы для восприятия нашего современника, там всегда есть масса вышедших из обихода понятий и образов. В предисловии объяснили, что не погрешив против первоисточника, переводчик постарался сделать текст доступным для понимания. Я скептически хмыкнула, но, вчитавшись, поняла, что у переводчика действительно получилось! Елена Леонидовна Кассирова блестяще справилась с задачей.

"Роман о Граале" название очень говорящее - действительно о Граале. Простым языком изложено христианское учение, причем как изложено! Кратко и по существу! Вот оцените "докладную записку":

Желал Господь, чтоб Сын Его
Обрел людское естество.
И волей Господа, чиста,
Мария родила Христа.
И Божий Сын, ее дитя,
Плоть человечью обретя,
Жил, как предания гласят,
Терпел, страдал и был распят,
Чтоб, наконец, сумели мы
Спастись от вековечной тьмы.

Бодренький ритм сохраняется на протяжении всего текста, переводчик ни разу (!) не сбилась с четырехстопного ямба! Всех, конечно, замучили в школе стихотворными размерами и мало кто соотносит их с восприятием стиха, а зря. Не вдаваясь в подробности, ямб здесь создает динамику событий, развивающихся по воле Божьей, т.е. независимо от человека. Человечество вообще и читатель в частности вовлекается в события, которые происходят не по его воле, но в его пространстве. Не являясь катализатором процесса, человек может повлиять на него. Скорость ямба здесь великолепно задает динамику. Усиливаясь простотой языка, ямб создает ощущение реальности происходящего: действие романа происходит если не "здесь и сейчас", то "совсем недавно". Такая вот мистерия.
Собственно, действие происходит вокруг евангельских сюжетов, куда гармонично вплетается история Грааля. Чудеса, благодать, воздаяние каждому по заслугам - и все это совершенно не менторским тоном, а с любовью и силой страстного убеждения.

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Это вещь!, Цитаты

---

Юстейн Гордер - Апельсиновая девушка

[Фырник]

Я не хочу показаться занудой, придираясь сейчас почти к каждой строчке, но это не книга - это сопливый, бездарно написанный кошмар.
Я , конечно, понимаю, что мы , ко всему прочему, читаем от лица пятнадцатилетнего мальчика, но подобные абзацы просто мозолили мне взгляд:
«Я хочу, чтобы Георг сохранил этот автомобиль. Расскажи ему когда-нибудь про этот автомобиль. Расскажи, когда он будет достаточно взрослый, чтобы понять, почему я просил сохранить для него этот автомобиль.
Именно поэтому старый гоночный автомобиль не выбросили и не отдали на блошиный рынок.»

Вам ничего глаза не режет? Может быть, это бесконечно повторяющееся слово "автомобиль"?
И так на каждом шагу. Точнее, в каждом абзаце. Такое чувство, что уцепившись за то или иное выражение, автор никак не может перестать его употреблять.
«Я снова и снова думал о ее апельсинах. Зачем ей понадобилось столько апельсинов? Неужели она собиралась просто-напросто очистить по очереди каждый апельсин и съесть дольку за долькой, например, во время завтрака или обеда.»

Апельсин.Апельсин! Апельсин? АПЕЛЬСИН!!!11
Я редко обращаю большое внимание на то, как написана книга, но до этого произведения я прочитала другое, которое называлось "Дамское счастье" ,и оно приятно поразило меня своим слогом, чего точно нельзя сказать об "АПЕЛЬСИНовой девушке". Забавно, что за последние несколько дней я дважды заострила на этом внимание.

Дальше

И ладно бы во всем был виноват слог - в конце концов, возможно, это вина переводчика, о чем я, если честно, не очень хочу знать, но это же бред сивой кобылы, извините меня.

Мы по-прежнему смотрели друг другу в глаза, когда я сказал:"Ты белка!"
Два раза подряд Апельсиновая Девушка являлась моему отцу с большим пакетом апельсинов в руках. Тут пахло какой-то тайной.
Мало того, я еще спросил, не собирается ли она в Гренландию! Вернее, не собирается ли она пройти по гренландскому льду с восьмеркой собак в упряжке и дестью килограммами апельсинов. Что она должна была обо мне подумать? Может, она решила, что у меня раздвоение личности?

Не знаю, что она там подумала, но я, по меньшей бы мере, подумала, что парень спятил , а может находится в состоянии наркотического или алкогольного опьянения.
И что самое ужасное - это не просто фразы, выдранные из контекста. Это самодостаточные предложения, которые особо никак не связаны с общим текстом.

Примерно на половине книги мы в сотый раз читаем вопрос "Кто же такая эта Апельсиновая Девушка"? И в сотый раз не получаем никакого ответа, который, впрочем, не нужен. Потому что если у вас есть хотя бы элементарные зачатки разума, вы непременно догадаетесь, кто же она такая через 20 страниц.
«Но я должен кое о чем спросить у тебя, Георг. У меня почти уже нет сил дольше ждать. Только сначала хочу рассказать тебе, что случилось тут, на Хюмлевейен, несколько недель назад.»

Это мы тоже видим не один раз. "Мне нужно кое-что сказать тебе, Георг...", "Я должен выяснить у тебя, Георг...", "Георг, ответь мне на один вопрос"... и общее продолжение: "ТОЛЬКО СНАЧАЛА Я РАССКАЖУ ТЕБЕ..."
Зачем это повторять столько раз?Это такая попытка заинтриговать читателя?
Эти вопросы проносились у меня в голове, наверное, тоже раз сто не меньше. И тут ,наконец, я получаю ответ:
«Думаю, ты уже привык к ритму и логике моего рассказа.»

Какому ритму? Какой логике? Это письмо от взрослого мужчины своему сыну, а не от сумасшедшего своему лечащему врачу.
Я не то что не привыкла к ритму и логике, я думала у меня мозги свернуться в трубочку во время чтения. Если бы это не была флэшмобная книга, я бы непременно её бросила, не дочитав и половины, потому что это феерическая чушь.
Я понимаю, что о вкусах не спорят, на вкус и цвет фломастеры разные, ну и что там еще говорят, но прочитав в одной из рецензий, что это один из самых лучших романов Гордера, ужаснулась. Боюсь представить, что творится в других - я твой дом труба шатал, наверное.

---

Э.М. Ремарк - На западном фронте без перемен

[Фырник]

«Шквальный огонь. Заградительный огонь. Огневые завесы. Мины. Газы. Танки. Пулеметы. Ручные гранаты. Все это слова, слова, но за ними стоят все ужасы, которое пережило человечество.»

Каждая книга о войне пропитана страхом, болью и нестерпимой мукой. Это книги о вчерашних мальчишках, о тех, кому пришлось научиться убивать. Во время войны люди теряют свой человеческий облик, ими движут инстинкты. Нет времени подумать: есть ты, есть те, кто против тебя и есть жажда жизни.
Когда к герою, прячущемуся в окопе, во время обстрела спрыгивает француз - он ,ни о чем не думая, молниеносно вонзает в него кинжал. И только после этого, Пауль начинает приходить в себя. Но на войне нет места раскаянию.

«Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним.»

Продолжение с livelib

Первое, что я вспоминаю - это классные часы в школе с нашими ветеранами. Каждое 8 мая (за день до праздника Победы) они приходили к нам и рассказывали истории военного времени со слезами на глазах. Рассказывали, как они сами уходили на фронт в нашем возрасте или будучи чуть старше. Рассказывали о тех, с кем сражались плечом к плечу, о погибших, о своих надеждах. О том, какие чувства вызывает у них простое слово "мир".

«-Знаешь, Альберт, когда я об этом размышляю, - говорю я через некоторое время переворачиваясь на спину, -когда я думаю о том, что однажды я услышу слово "мир" и это будет правда, мне хочется сделать что-нибудь немыслимое, - так опьяняет это слово.»

И это неважно, что они рассказывали о войне 41 года, неважно, что мы русские, а они (герои книги) немцы. Меняется оружие, меняются люди, но чувства остаются все те же.

Когда я читала эту книгу у меня не было в голове никакого разделения "это не про нас, это про наших врагов". Потому что войну объявляют одни, а сражаться бросают множество невинных людей. Приказ есть приказ. У них тоже были жены, дети, они так же теряли своих друзей. И это очень страшно. Страшно, что люди прибегают к такой крайней мере конфликта, как война.
И до сих пор по телевизору день за днем мелькают "война в Сирии, война в Чечне, война в Афганистане, Ираке". Мы так часто слышим это, что уже не обращаем внимание и пропускаем эти новости мимо ушей.
Но ведь там тоже люди. Люди, которые сражаются за свое государство и умирают. Раненые, измотанные. Люди, которые тоже хотят жить.

«Ах, если бы нам почаще говорили, что вы такие же несчастные маленькие люди, как и мы, что вашим матерям так же страшно за своих сыновей, как и нашим, и что мы с вами одинаково боимся смерти, одинаково умираем и одинаково страдаем от боли!»

Война меняет людей. Не зря герой говорит о том, что дома он чувствует себя чужим. Окружающие люди ( и мы, читатели, в том числе) вряд ли смогут когда-либо по-настоящему понять тех, кто побывал на войне. То, о чем нам рассказывают - пробирает до дрожи, внушает ужас. Что же говорить о чувствах тех, кто пережил все это?

«Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой веселые, но как только мы добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми-полуживотными.»

Ремарк так пишет о войне, что не остается слов. Когда я читала о раненых лошадях, хотелось зажать уши, потому что в них стоял этот предсмертный крик.
Книги о войне нужно читать. И, конечно, хочется надеяться на "мир во всем мире". Потому что люди не должны умирать вот так, не должны переживать этот ужас. Люди должны оставаться людьми.

---

сборная солянка

[collapsia]

Чайна Мьевиль "Железный Совет"

Чайна Мьевиль "Железный Совет"
Вы, сударь, абсолютно безжалостны к моему изъеденному мозгу.
Первую треть книги я разделяла коллективное недоумение по поводу «Железного Совета» - и неплохо, и не шедевр, а именно их я привыкла ожидать от английского социалиста с именем «Китай». Я люблю Мьевилля за города, прекрасней которых нет нигде, но эта книга, скорее, о путешествии к ним. О путешествии к Железному Совету, городу на колесах и пару, к Нью-Кробюзону, самому прописанному мегаполису всех выдуманных миров, к утопическому городу торжествующего социализма.
Я не люблю социализм, которого в этом романе очень много, и не верю в него – мне кажется, что Мьевилль написал ее для себя и для тех, кто любит и верит. Но, черт возьми, я еще не видела книг, от которых хочется забыть о своих политических убеждениях хоть на минуту и стать частью революции.
Эта революция обречена на провал, и пусть Железному Совету некуда отступать, но и впереди его ждет только поражение – Мьевилль в этом правдив и жесток. Наверное, более правдив и более жесток, чем в других своих книгах, потому что здесь и погромы, и болезненная ненависть к тем, кто не похож на тебя, и война, и коррупция, и ужасы практически «фордовского» капитализма, и безнадежная усталость, и безнадежная борьба.
Это первая книга у Мьевилля, в которой появилась гомосексуальная линия, которая сначала слегка удивила – просто своей нехарактерностью. А потом я подумала, что книгу о борьбе угнетенных было бы тяжело представить без нее.
Здесь есть красивое, есть типично приключенческое, есть экскурс по тому самому Нью-Кробюзону, и по болотам копьеруков, и по какотопическому пятну, где что-то искажает время и пространство. Но это только дополнения, только канва для социалистического манифеста, на фоне которого теряются даже герои. Пожалуй, то, что ни один из них не полюбился по-настоящему – а Иуда-големист, бас-лаговский Ленин на бронированном вагоне (а ведь Железный Совет – это поезд), так и вовсе чем-то раздражал.
Но у этой фантастической истории про людей, которые угнали поезд и укатили на нем строить будущее без эксплуатации, есть то, из-за чего она просто не может не понравится.
Я никогда, наверное, не видела таких сюрреалистических, таких невероятных и таких правильных концов в литературе.

А еще я определила, как мне кажется, оптимальный порядок чтения Бас-Лаговского цикла: «Вокзал потерянных снов», чтобы очароваться, «Железный Совет», чтобы удивиться, «Шрам», чтобы влюбиться.

Кристиан Крахт "Я буду здесь, на солнце и в тени"

Кристиан Крахт "Я буду здесь, на солнце и в тени"
Сперва мне показалось, что все просто – чересчур просто для нарисованного в голове антиутопического образа безжалостно-морозной стимпанковой Швейцарии, которую обещали описание и обложка. Швейцарии, в которой уже сто лет как воцарился коммунизм, потому что Ленин не уехал в Россию, а остался делать революцию там. Швейцарии, которая уже сто лет воюет с нацистами, и все никак не может победить, потому что победа никому не нужна (привет, Оруэлл).
Кристиан Крахт, которого я абсолютно субъективно готова любить только за имя и названия, которые он дает своим книгам, обхитрил меня. Так бывает, когда ты неожиданно понимаешь, что заблудился: еще минуту назад все казалось вроде бы знакомым, а сейчас ты в каком-то чужом месте, в каком-то чужом мире. Этот момент никогда невозможно уловить. Невозможно было уловить момент, когда из простой повесть превратилась чуть ли не в галюциногенный слипстрим.
Да здравствует Швейцарская Советская Республика – это первое, что мы узнаем. Это, и то, что вокруг очень холодно, звук бомбежки привычен, как тиканье часов, а коллаборационисты оказываются подо льдом. Все остальное становится известно очень потом – и то, что России больше нет на картах мира, и что верные коммунисты разучились писать, и то, что англичане объединились с нацистами, и даже то, что главный герой африканец, у которого сердце с правой стороны. Доблестный африканский офицер скандинавской армии, вот она, социалистическая дружба народов. Она призрачна и иллюзорна – в том смысле, что, воспитанный как швейцарский солдат, главный герой постепенно возвращается к своим корням, и нередкие упоминания о них у Крахта теплые, солнечные, дышащие жаром Черного континента – удивительно просто, откуда у автора-скандинава с бледным серьезным лицом и холодными глазами к нему столько любви.
Да здравствует Швейцарская Советская Республика. И фантасмагорический город-в-скале, триумф технологи, вызывающий, почему-то, смутные ассоциации с толкиеновской Морией, и безумные погони сквозь зиму за врачом-поляком, которого нужно арестовать, и скрытое противостояние между военными и политиками, которого не лишена никакая война, даже эта. От нее здесь все устали, к ней здесь все привыкли – не осталось ни одного человека, который бы родился в мирное время и не засыпал бы под грохот канонады вместо колыбельных. Отстраненность – это эмоциональная черта всех хороших книг о войне, по-моему.
Антиутопия здесь маячит где-то на фоне, и это даже жаль. Но чернокожий офицер, у которого когда-то были карие глаза, а теперь они стали голубыми, такими яркими, что от него шарахаются люди, искренне симпатизирует своим товарищам по коммунистическому цеху, и так же искренне, но бее особой рьяности, ненавидит нацистов. Идет война, но война еще не признак антиутопии, даже если она идет сто лет; и героев тяжело назвать несчастными. Тяжело, потому что кажется, что они не чувствуют ничего вообще, до того момента, как начинается духовное путешествие на юг.
И этот конец, бескомпромиссный и отчаянный хэппи-энд. Мне далеко не все пришлось по душе, но, тем ни менее: я себе нашла, кажется, новый объект для литературного сталкинга. Герр Крахт, будьте готовы.
А еще обложка совершенно шикарная, по-моему.

Юкио Мисима "Жажда любви"

Юкио Мисима "Жажда любви"
Мисима мог бы стать превосходным врачом. Есть какая-то отстранённость опытного хирурга в том, как он вскрывает чужие души скальпелем. Скрупулезно, аккуратно, не испытывая, кажется, ничего, кроме профессионального интереса. И, как тому самому превосходному врачу, ему непонятные симптомы и запутанные диагнозы кажутся очевидными. Эцуко для него как запись в медицинской карте. Только вот я не фармацевт, и не могу ее расшифровать.

«Жажда любви» мне сначала казалась чем-то среднем между «Шумом прибоя» с простой происходящего и «Смертью в средине лета» с ее непривычным восприятием трагедий. Эцуко страдает – она намерено загоняет себя в рамки страданий, потому что вне их ей некомфортно, вне их она как городская женщина, неожиданно переехавшая в деревню. Она и есть городская женщина, неожиданно переехавшая в деревню. Ее характер изменяется с той неуловимостью, с которой меняется отражение в воде. Страницу назад она была вялой, странной женщиной, которая вечно в состоянии полусна – как в летний полдень. А еще через страницу она как магнит для всего черного. Не плохого – просто черного.

Потом случился конец, в котором безошибочно угадывается более поздний Мисима со своим излюбленным хобби – огрей читателя по голове чем-то изящным, но от этого не менее тяжелым. Крышкой антикварного пианино, например. И этот конец одновременно восхитителен и непонятен, потому что Эцуко жаждет какой-то совершенно особой любви. Ее определение явно далеко от того, что можно прочесть в словарях, но становится ли оно менее настоящим? Менее любовью?

Кто бы мог подумать, что это настолько страшная женщина. Страшная тем, что у нее внутри, кажется, черная дыра ревности, которую можно заполнить только самоотверженным, прочувствованным, любимым страданием.

Мне так сложно называть любимые книги, но любимый автор у меня один.

Сунь-цзы "Искусство войны"

Сунь-цзы "Искусство войны"
Некоторые вещи действительно никогда не меняются: законы природы и законы войны. Чтобы подтвердить последнее, достаточно потратить полтора часа на прочтение этого небольшого трактата, написанного две с половиной тысячи лет назад. У нас есть атомные бомбы, танки и автоматы Калашникова, которых не было у древних китайцев, но на самом деле это ничего не меняет. Потому что они лишь инструменты, использование которых зависит всего от двух слов: стратегия и тактика. О них и есть «Искусство войны», потому что – они и есть искусство войны, в котором нет ничего нового, зато полно того, о чем каждый из нас недостаточно много думал.
А еще: война ведь не только на поле боя и у осажденных городов. У каждого найдется своя персональная Третья мировая – и ее логика останется точно такой же.
Вот уж что воистину must read.

Минеко Ивасаки "Настоящие мемуары гейши"

Минеко Ивасаки "Настоящие мемуары гейши"
В какой-то мере я благодарна Артуру Голдену за то, что он написал «Мемуары гейши», при этом половину переврав. Потому что не будь этой книги, возможно, Ивасаки-сан никогда не взялась бы за перо – или лучше сказать, за кисточку? И у меня было бы одним источником вдохновения меньше.

Мне кажется, основная цель этих мемуаров – которые, на этот раз, действительно мемуары, и они еще прекрасней, когда ты знаешь, что все это реально, все это возможно, - объяснить, кто такие гейши. Не куртизанки, не хостес, а женщины искусства.
Женщины труда, я бы сказала, или женщины совершенства. То, что находится за стенами «мира цветов и ив», куда заказана дорога всем посторонним, - это маленькая женская армия, с муштрой и ежедневной, ежечасной борьбой за прекрасное. С тех пор в этой борьбе никто не преуспел лучше них. Естественно, современные женщины куда лучше ориентируются, скажем, в макроэкономике – но, если смотреть правде в глаза (это всегда так неприятно), то действительно ли они так хороши в том, что делают, как были хороши в своем искусстве гейко? Уметь станцевать любой фрагмент из сотни танцев, уметь сыграть на музыкальном инструменте, поддержать беседу на любую тему, от физики до театра, располагать людей, выжить среди такой конкуренции и при всем этом быть потрясающе красивой. Иногда мне кажется, что мы не можем пожертвовать для таких результатов силы просто потому, что у нас их столько нет.

Есть три вещи, которые мне понравились больше всего.
Первая: быть гейшей – это работа, и Ивасаки-сан честно пишет об этом. О том, что под голову подкладывают деревянную дощечку, чтобы не испортилась прическа, и о том, что перед встречей с клиентом они детально изучают то, над чем он работает. Прочесть книги или статьи писателя, ориентироваться в его любимых темах, стать специалистом за несколько дней. Надеюсь, мне хватит силы воли в будущем подходить к своей работе с такой же ответственностью.

Вторая: быть гейшей – это очень сложная работа, и Ивасаки-сан честно пишет об этом. Она захотела стать лучшей, и она стала лучшей, девочка, которая когда-то так боялась всего, что часами не вылазила из шкафа. Девочка, которая любила быть одна, и характер которой совсем не подходил для этой профессии. Девочка, которая спала три часа в сутки, которая репетировала и репетировала, которая любила то, что она делает, и делала это всегда. И самое главное, что ей будто бы и невдомек, какой огромный путь она проделала и сколько работы переделала – это девочка выросла в женщину, которая не умеет жаловаться, не умеет сдаваться и не умеет кичиться своим превосходством.

Третья вещь не имеет отношения к гейшам. Она имеет отношение к тому, что возможно если не все, то очень многое – и для этого не нужно 99% таланта. Для этого нужно 99% уверенности, работы и борьбы с собой. Чтобы стать кем-то лучше. Чтобы стать самой лучшей.

---

Подскажите, плиз!

[Errin]

Что-то душа запросила пост-апокалипсиса, разрухи или просто заброшенности. Как ориентир - мир Фоллаута, "Кысь" и "Пикник на обочине". Да та же "Темная Башня". : )
Помогите рекомендацией?
Единственное ограничение - предпочтительно зарубежный автор и относительно известный, т.к. в силу некоторых обстоятельств я слушаю книги только на английском.

@темы: Разыскивается

---

Джон Апдайк "Давай поженимся"

[Баис]

Хорошая книга, феномен семейной измены во всей красе: две семьи и две пары. И то, что обычно называют "тяжелым периодом", разворачивается медленно и неторопливо.

Меняются точки зрения участников. Очень хорошо у Апдайка получается вот эта наша человеческая невнятная сумятица ощущений, из которой никогда не получается вывести однозначное "что я думаю по этому поводу".

Апдайк так перекидывает ситуацию туда-сюда (как в жизни), что успеваешь и посочувствовать каждому из героев, и проникнуться к каждому презрением. Только к Руфи, пожалуй, ничего нет, кроме сочувствия.

Это не жестокая книга, как бы ни писали в аннотациях. Она очень спокойная. Тут почти и нет автора и нет его моральной оценки - читатель, как и герои, предоставлен сам себе. А нет оценки - нет и жестокости. Просто жизнь и просто турбуленции, которые мы сами себе устраиваем и по-другому не можем.

Герои живые. Совершенно непохожие друг на друга женщины - Руфь и Салли, мужчины, Джерри и Ричард, тоже совсем разные.

Это не скучно. Как вы уже догадываетесь, рекомендую книгу к прочтению)

@темы: Хочу поделиться прочитанным, Это вещь!