А еще у меня душа и ресницы красивые (с)
Рецензия от NikkValeriev, благодаря которой на эту книгу и набрела.
Н. Берберова Курсив мой.
Последняя строчка и... мне нечего сказать, точнее слишком много. Я была шокирована отзывами и оценками на Либрусеке. То ли люди книгу не дочитали, то ли ничего не поняли в ней. Бывают такие книги, которые хочется дочитать как можно скорее - чтобы уже высказаться! - но последняя страница приносит с собой не ответы, а назойливый рой неоформленных вопросов.
Кто-то в отзывах написал, что "книга пропитана завистью к чужому гению". Нет, никакой зависти я не увидела. Просто в этой книге сидят на строчках живые люди, свесив ножки сидят. Они не идеальны, они ищут своих ответов и своих вопросов для этих самых ответов. Письма, дневниковые записи, культурные события составляют их жизненный фон. Берберова мастер детали животворящей, она метафорична до предела. Сперва я делала нарезку из цитат, но потом поняла, что так нельзя - эта Книга отличается поразительной внутренней цельностью и выдергивать из нее цитаты для собственного удовольствия неправильно.
Возможно, "автобиография" несколько сбивает с толку - эта книга не совсем автобиография, точнее совсем не автобиография. Это портрет первой волны русской эмиграции, если не Европы середины ХХ века. Если не портрет ХХ века вообще. Она многопланова и эта многоплановость сбивает с толку.
"Курсив мой" нельзя читать без соответствующего культурного уровня, что ли - без определенной суммы знаний смысл ускользает. Каждое имя в этой книге это не просто имя, но огромный пласт смысла, гипертекстуальность порой сводит с ума. Не зная о жизни и творчестве упомянутых личностей понять что именно говорит Берберова решительно невозможно.
Эту книгу нужно прочитать не только всем, кто сколько-нибудь связан с русской эмиграцией, но и всем, кто считает себя носителем русской культуры.
Ещё мне понравилось торжество жизни. Не люблю декаданс и пафос разрушения, столь модный в последнее время (да и в ХХ веке вообще). Не люблю и сознательный уход в иллюзии - это очень приятно и все в тот или иной момент времени там были, но оставаться там нельзя, потому что Жизнь тут. Жизнь является одним из центральных образов этой книги Берберовой, но это не сладкая и лубочная жизнь, а такая, как она есть - порой непростая, но всегда живая. Это путь, по которому стоит пройти.
На закуску хотелось бы все же привести одну цитату:
У нас интеллигенция, в тот самый день, когда родилось это слово, уже была рассечена надвое: одни любили Бланки, другие Бальмонта. И если вы любили Бланки, вы не могли ни любить, ни уважать Бальмонта. Вы могли любить Курочкина, или вернее Беранже в переводах Курочкина, а если вы любили Влад. Соловьева, то, значит, вы были равнодушны к конституции и впереди у вас была только одна дорога: мракобесие. Тем самым обе половины русской интеллигенции таили в себе элементы и революции, и реакции: левые политики были реакционны в искусстве, авангард искусства был либо политически реакционен, либо индифферентен. На Западе люди имеют одно общее священное "шу" (китайское слово, оно значит то, что каждый, кто бы он ни был и как бы ни думал, признает и уважает), и все уравновешивают друг друга, и это равновесие есть один из величайших факторов западной культуры и демократии. Но у русской интеллигенции элементы революции и реакции никогда ничего не уравновешивали, и не было общего "шу", потому, быть может, что русские не часто способны на компромисс, и само это слово, полное в западном мире великого творческого и миротворческого значения, на русском языке носит на себе печать мелкой подлости.
Н. Берберова Курсив мой.
Последняя строчка и... мне нечего сказать, точнее слишком много. Я была шокирована отзывами и оценками на Либрусеке. То ли люди книгу не дочитали, то ли ничего не поняли в ней. Бывают такие книги, которые хочется дочитать как можно скорее - чтобы уже высказаться! - но последняя страница приносит с собой не ответы, а назойливый рой неоформленных вопросов.
Кто-то в отзывах написал, что "книга пропитана завистью к чужому гению". Нет, никакой зависти я не увидела. Просто в этой книге сидят на строчках живые люди, свесив ножки сидят. Они не идеальны, они ищут своих ответов и своих вопросов для этих самых ответов. Письма, дневниковые записи, культурные события составляют их жизненный фон. Берберова мастер детали животворящей, она метафорична до предела. Сперва я делала нарезку из цитат, но потом поняла, что так нельзя - эта Книга отличается поразительной внутренней цельностью и выдергивать из нее цитаты для собственного удовольствия неправильно.
Возможно, "автобиография" несколько сбивает с толку - эта книга не совсем автобиография, точнее совсем не автобиография. Это портрет первой волны русской эмиграции, если не Европы середины ХХ века. Если не портрет ХХ века вообще. Она многопланова и эта многоплановость сбивает с толку.
"Курсив мой" нельзя читать без соответствующего культурного уровня, что ли - без определенной суммы знаний смысл ускользает. Каждое имя в этой книге это не просто имя, но огромный пласт смысла, гипертекстуальность порой сводит с ума. Не зная о жизни и творчестве упомянутых личностей понять что именно говорит Берберова решительно невозможно.
Эту книгу нужно прочитать не только всем, кто сколько-нибудь связан с русской эмиграцией, но и всем, кто считает себя носителем русской культуры.
Ещё мне понравилось торжество жизни. Не люблю декаданс и пафос разрушения, столь модный в последнее время (да и в ХХ веке вообще). Не люблю и сознательный уход в иллюзии - это очень приятно и все в тот или иной момент времени там были, но оставаться там нельзя, потому что Жизнь тут. Жизнь является одним из центральных образов этой книги Берберовой, но это не сладкая и лубочная жизнь, а такая, как она есть - порой непростая, но всегда живая. Это путь, по которому стоит пройти.
На закуску хотелось бы все же привести одну цитату:
У нас интеллигенция, в тот самый день, когда родилось это слово, уже была рассечена надвое: одни любили Бланки, другие Бальмонта. И если вы любили Бланки, вы не могли ни любить, ни уважать Бальмонта. Вы могли любить Курочкина, или вернее Беранже в переводах Курочкина, а если вы любили Влад. Соловьева, то, значит, вы были равнодушны к конституции и впереди у вас была только одна дорога: мракобесие. Тем самым обе половины русской интеллигенции таили в себе элементы и революции, и реакции: левые политики были реакционны в искусстве, авангард искусства был либо политически реакционен, либо индифферентен. На Западе люди имеют одно общее священное "шу" (китайское слово, оно значит то, что каждый, кто бы он ни был и как бы ни думал, признает и уважает), и все уравновешивают друг друга, и это равновесие есть один из величайших факторов западной культуры и демократии. Но у русской интеллигенции элементы революции и реакции никогда ничего не уравновешивали, и не было общего "шу", потому, быть может, что русские не часто способны на компромисс, и само это слово, полное в западном мире великого творческого и миротворческого значения, на русском языке носит на себе печать мелкой подлости.
-
-
19.05.2010 в 17:56-
-
19.05.2010 в 18:27-
-
19.05.2010 в 18:32morogenwik