Алексей Иванов. Общага-на-крови. Что скрывается за изображением юного очкарика и девушки в растянувшемся свитере работы неизвестного, но вполне среднестатистического художника-иллюстратора? Что за этими словами – «Общага-на-крови»? Очередной традиционный иронический детектив или тонкий психологический этюд? Невозможно долгие страницы дураковаляния или разговоры на краю веры, надежды и жизни? Думаю тем, кто знаком с Ивановым, мой ответ очевиден.
читать дальшеПовествование построено, по сути, на длинных разговорах обитателей общаги о законах мира сего и их месте в этом самом мире. Такие разговоры от безысходности в литературе не новы: ещё дядя Горький очень атмосферно изображал героев известной всем ночлежки через их измышления. Тем не менее, стиль Иванова чувствуется даже в таком раннем его произведении, как «Общага-на-крови»; описываемое им можно коротко определить как «не пошло, но тошно» - повествование и впрямь не пошлое, а от описываемых событий не раз становится тошно.
Рассказывая о таком феномене российского бытия, как «студенческая общага», Иванов не кидается в крайности в попытках охватить всех представителей этого непростого мини-мира, не старается показать всю многогранность этого общества; он описывает задуманное так, что кажется, будто ничего другого в этом проклятом месте не было, нет и не будет, будто давно тут перестала всходить дружба и не растет совсем любовь – чистая, искренняя и неподдельная. Он заставляет тебя оглянуться и говорит: «Смотри, это тот самый коридор, сейчас по нему будет ползти нажравшийся в доску Ванька, а ты должен затащить его в комнату. Ииии раз – взяли, ииии два…». И у людей вокруг уже нет имен, а у тех, что имена сохранились, нет выбора: если ты Леля, значит, ты должна предать, опуститься; если ты Ванька, значит, всё путем, всё так и должно быть, ты должен напиваться каждый Божий день и ломать двери в общаге, пытаясь в несведущем бреду остановить эту безумную вереницу случайностей, ведущих к уже кажущемуся избитым, печальному финалу. Выбор, конечно, есть, но он не здесь, он за дверьми общаги, на улицах, в узких переулках, в большом мире. Но вот незадача, там, вдалеке от бесконечных комнат, тоже нет справедливости.
И Иванов пускает своего героя во все тяжкие: сквозь потерянную дружбу, предательства, вранье, попутно мешая всё это с влюбленностью и даже любовью, приправляя своё варево смертью по вкусу. Он заставляет бедного Отличника пройти свои девять общажных кругов ада, промчаться сквозь них, не оглядываясь и не задумываясь о том, куда именно он несется. А сам будто стоит, опершись на косяк, и наблюдает, разминая пальцы и думая о том, к чему же всё это приведет.
Ясен перец, ни к чему хорошему. Ждать счастливого конца от книги, которая открывается тебе самоубийством – по крайней мере, наивно, если не сказать и вовсе глупо. И всё-таки ты до последнего не веришь, не осознаешь, не можешь себе даже представить, что всё кончится именно так, трагично в своей бессмысленности и бессмысленно в своей трагичности.
Значит ли всё это, что именно «Общагу» стоит читать исключительно поклонникам книги Иванова? И да, и нет. Да, потому что на собственном опыте я убедилась, что начинать знакомство с этим поистине талантливым человеком не стоит с этой его работы. Нет, потому что «Общага» - это своеобразное осовремененное «На дне», единичный этюд из жизни пяти таких разных и таких одинаковых людей. Людей забитых, забытых и одиноких. Людей борющихся, смирившихся и сломленных. Просто людей.Макс Фрай. Чужак. Мою бесконечную любовь к фантастическим фантастам из славного города на Неве уже не считаю нужным оправдывать перед чьим-то закоренелым мнением, благо кто-то восхищается этим ярким обложкам примерно с такой же периодичностью, как этим занимаюсь я. Выходит, не всё ещё со мной потеряно.
читать дальшеЛабиринты Ехо обсуждались невероятное количество раз, и люди посвященные наизусть смогут перечислить все достоинства и недостатки повествований о сэре Максе в алфавитном порядке. Я, с всеобщего позволения, не учитывая обглоданное собратьями по перу ранее, выскажусь в свойственной мне манере.
Фрай строит свой мир удивительно прочно и уверенно: Джуффин – хороший, Макс – хороший, Мертвые магистры – плохие и прочее, и прочее. Описание Ехо напоминает живописные улочки старых городов в любом конце Европы, хотя не лишено некого изысканного шарма, который изредка выглядывает из-за плеча сэра Макса и чинно сообщает, что мир этот волшебен, а обитатели его не совсем обычны для обитателя планеты Земля. Казалось бы, что отличает «Чужака» и Лабиринты в целом от стопок книг с подобным сюжетом и содержинием?
Дело в том, что Макс Фрай, по моему глубокому убеждению, мастер атмосферности, оттенки настроений которой он с легкостью создает в любой книге, которую задумывает. Слог у него настолько естественный и живой, что и слогом-то это дело назвать – язык не поднимается, так как относится это явление скорее к жизни повседневной, нежели к высоким стилям повествования о ней. От того, наверно, его и хочется вечно растащить на цитаты, да повесить на стену, дабы созерцать ежедневно.
Отдельного слова стоит и сам сэр Макс, виновник, так сказать, многокнижного торжества, который слеплен то ли по подобию автора, то ли по хорошей фантазии, не выходящей за рамки здравого смысла. Образ Макса – своего парня удивительно точно пойман автором и посажен на короткую цепь: Макс как есть в доску свой, таким и остается на протяжении всего рассказа о его похождениях.
Кстати о птичках, типичность в этом, как и последующих романах, уже затронутых мной частично, определенно имеет какое-то место в чертах и характеристиках, и место это, к сожалению, скорее ближе к началу, нежели к концу. Хорошо это или плохо - судить каждому самому, но надо заметить, что типичность у Фрай ненавязчивая и легкая, связанная общей мыслью и идеей, что само по себе эдаким образом дает автору выкрутится в требовательных глазах читателя. Типичность – тоже своеобразный метод, пусть часто и вынужденный.
По такие книги я люблю отдыхать: извилины не напрягаются, но наслаждение от чтения никуда не уходит. Книги без высокого и глубинного смысла, но зато написанные легко, будто автор играется с сюжетом, как с домашним котенком, - это большая редкость в наши дни. Читать их одну за другой строго противопоказано, но время от времени, раз в полгода – самое то для утомленной человеческой души.Герман Гессе. Степной волк.Есть книги, которые приходят к нам только тогда, когда мы готовы прочитать и принять их никак не раньше. Они как бы выжидают своего момента на библиотечных полках, трутся в чьих-то руках, ветшают, теряют страницы, пополняются чьими-то пометками на полях, пока однажды тебе не приходит письмо из далекого Санкт-Петербурга, в конце которого не написано: «Кстати, ты не читала роман Германа Гессе «Степной волк»?».
читать дальшеТакие романы они не только меняют что-то внутри тебя, не только показывают весь многоярусный мир одного лишь человека, нет. Они будят в каждом из нас личного «Степного волка», который противится, кусается, рычит и постоянно смотрит на тебя и сквозь тебя, будто сканирует на надежность, на силу воли и возможность противостоять ему – а значит и себе. И это животное внутри тебя мечется, наворачивает круги в одном и том же вольере одних и тех же мыслей, огрызается, рвет в клочья всё, что ему кажется опасным. Не потому, что озлоблено на весь человеческий мир или обижено им. Просто животное это, степной волк, достигло такой степени одиночества, когда любой внешний раздражитель кажется потенциальной угрозой для внутренней псевдогармонии, И вот, перед нами история одной борьбы: человека – не со степным волком, а с понятием о нем. Борьбы с собственным стереотипом о двойственности своей души, тяжелой битвы с самими собой. Кто выйдет победителем из подобного сражения и может ли в нем вообще существовать победитель и побежденный? Гарри Галлер побеждает степного волка лишь изгнав его из себя, да и то, вопрос остается открытым: а побеждает ли до конца? а изгоняет ли окончательно?
Когда читаешь «Трактат о Степном волке», возникает ощущение, будто ты подглядываешь за чужой, очень несчастной, жизнью через призму злорадного цинизма, не обоснованного и не оправданного. Ты бегаешь глазами по строкам, переворачиваешь страницу, одну, вторую, третью и в какой-то момент понимаешь – это не слова и даже не предложения, это чья-то полноценная судьба, в которой ещё теплится надежда на благополучное разрешение всей этой вселенской несправедливости.
«Степной волк» каждому может дать что-то свое, особенно адресату нужное и только им понимаемое, потому что одиночество у каждого персональное, и на каждое у Гессе есть ответ. Нет, он не пишет: «Есть одиночество такое-то» (хотя и такое встречается), он образами, мыслями, обстановкой, как и подобает настоящему мастеру, рисует всё, о чем можно спросить и всё остальное, о чем спрашивать не стоит. И перед тобой – мозайкой, паззлами, кирпичным строением – складывается образ человека, который убедил себя в собственном полуживотном происхождении. И картина эта если не потрясающа, то, как минимум, впечатляет. Этот человек, он не бумажный, не цифровой, он настоящий, он живой, потому что вымышленные не умеют так чувствовать, так думать, так жить. Он ходит по улицам (может, мы с ним сегодня уже виделись?), завенувшись в свое пальто и ищет в каждой луже слова: «Вход не для всех. Только для сумасшедших...».
Вчера мне сказали, мол, эту книгу надо перечитывать раз в пять лет, и каждый раз будет казаться, будто когда ты читал её в прошлый раз, ты был слишком юн для неё. Что-то мне подсказывает, что через пять лет меня ждет подобное открытие.
-
-
31.07.2009 в 11:33надо мне тоже перечитать)) В свое время - лет 10 назад - эта книга просто вынесла мне мозг и казалась настоящим открытием))
-
-
31.07.2009 в 11:33Я недавно прочитала "Игру в бисер", думаю, теперь возьмусь за "Волка".
И перед тобой – мозайкой, паззлами, кирпичным строением – складывается образ человека, который убедил себя в собственном полуживотном происхождении. И картина эта если не потрясающа, то, как минимум, впечатляет. Этот человек, он не бумажный, не цифровой, он настоящий, он живой, потому что вымышленные не умеют так чувствовать, так думать, так жить. Он ходит по улицам (может, мы с ним сегодня уже виделись?), завенувшись в свое пальто и ищет в каждой луже слова: «Вход не для всех. Только для сумасшедших...».
Фраза покорила.
-
-
31.07.2009 в 11:40Curly_Sue Я вот как раз хотела "Игру в бисер" освоить.. Как тебе?
А касаемо фразы.. это я так.. плюшками балуюсь.)
-
-
31.07.2009 в 11:52"Игра в бисер", честно говоря, вынос мозга конкретный.
Гессе - довольно тяжелая литература, на мой взгляд. Но начала читать - не смогла оторваться. Затягивает очень.
В этой книге есть какой-то ритм своеобразный. Такой спокойный, размеренный.
После того, как прочитала, думала, что никогда больше не возьмусь за Гессе. И, представляешь, хочется опять почитать.
Зы. ИМХО после Гессе тяжело воспринимается другая литература)
-
-
31.07.2009 в 12:06после него я прочто какой-то период ничего не читала - сил не было внутри..
да и сейчас читать его мне, наверно, ещё рано..
Пока что Довлатов - и больше ничего не надо.))
-
-
01.08.2009 в 00:08-
-
01.08.2009 в 00:23-
-
01.08.2009 в 01:36Но я бы все-равно не осилила за 4 дня, для меня тяжело. Хотя, слышала мнение, что "Волк" воспринимается проще, чем "Игра")
А я после Гессе смогла читать только Томмаса Манна. Наверное, потому, что он противоположный абсолютно)
-
-
01.08.2009 в 09:46-
-
01.08.2009 в 11:29-
-
13.08.2009 в 11:41Видимо у меня еще такой период жизни, некоторые фразы - отражение моего мировоззрения на данный момент времени.